Спокойно до боли,

Детишек и женщин...

И выгнали в поле.

И яму себе

Эти женщины рыли.

Фашисты стояли,

Смотрели, шутили...

Затем возле ямы

Поставили в ряд

Измученных женщин

И хилых ребят.

Поднялся наверх

Хищноносый майор,

На этих людей

Посмотрел он в упор.

А день был дождливый,

Касалися луга

Свинцовые тучи,

Толкая друг друга.

Своими ушами

Я слышал тогда,

Как реки рыдали,

Как выла вода...

Кричали ручьи,

Словно малые дети...

Я этого дня

Не забуду до смерти.

И солнце сквозь тучи

(Я видел всё это!),

Рыдая, ласкало детей

Своим светом.

Как ветер ревел,

Бессердечен и груб,

С корнями тот ветер

Вдруг вывернул дуб.

Дуб рухнул огромный

Со вздохом тяжелым.

И в ужасе дети

Вцепились в подолы.

Но звук автомата

Сумел вдруг прервать

Проклятье, что бросила

Извергам мать!

У сына дрожали

Ручонки и губки.

Он плакал в подол

Ее выцветшей юбки.

На куски разрывая,

Сын будто кричал,

Уже всё понимая:

«Стреляют! Укрой!

Не хочу умирать!»

Нагнувшись, взяла его

На руки мать,

Прижала к груди:

«Ну не бойся, сейчас

Не будет на свете,

Мой маленький, нас,

Нет, больно не будет...

Мгновенная смерть...

Закрой только глазки,

Не надо смотреть.

А то палачи закопают живьем.

Нет, лучше от пули

Мы вместе умрем».

Он глазки закрыл,

Пуля в шею вошла...

Вдруг молния

Два осветила ствола

И лица упавших,

Белее, чем мел...

И ветер вдруг взвизгнул,

И гром загремел.

Пусть стонет земля,

Пусть рыдает крича;

Как магма, слеза

Будет пусть горяча!

Планета!

Садам и озерам

Числа твоим нет.

Но видела ль ты

Хоть единственный раз

Позорнее случай,

Чем тот, что сейчас?

Страна моя,

Правда на знамени алом!

Омыто то знамя

Слезами немало.

Огнями той правды

Громи палачей

За детскую кровь

И за кровь матерей!
Октябрь 1943