Е.В. Шелестюк

СМЫСЛООБРАЗОВАНИЕ НА РАЗНЫХ УРОВНЯХ СОЗНАНИЯ

Смыслообразование есть постепенный процесс, в ходе которого, при взаимодействии различных уровней сознания, формируются единицы смысла – от ощущений, представлений, базовых потребностей и непроизвольных установок до концептов, категорий, ценностно-смысловых конструктов, убеждений, высших потребностей, произвольных установок и программ. Исходя из анализа ряда источников, так или иначе затрагивающих структуру сознания, в том числе [Братусь Б. С., Соколова Е. Е., Головин С. Ю., Иванов А. В., Леонтьев Д. А., Петровский А. В., Поршнев Б. Ф.], можно представить иерархию уровней сознания, где каждый уровень (подсознательное, сознание и надсознательное (сверхсознание)) является структурой, компоненты которой так или иначе участвуют в процессе смыслообразования. В свою очередь, каждый уровень соотносится с когнитивной, аксиологической и праксеологической сферами, которые включают те или иные компоненты смысла.

Заметим, что в этом утверждении мы несколько расходимся с традиционным видением смысла как неотъемлемой черты праксеологической сферы сознания, когда смысловыми структурами называются прежде всего деятельностные единицы сознания: потребности, установки, мотивы, смысловые диспозиции (предиспозиции) и т.п. [Леонтьев Д. А. 2002]. Мы полагаем, что поскольку эмоции, интуиция, представления, понятия и т.п. единицы аксиологической и когнитивной сфер, имеют смысловое наполнение, мы можем по праву именовать их смысловыми структурами.

1. Уровень подсознания. Подсознание иногда определяется как ментальное соответствие телесного «я» [Иванов А. В. 1994], поскольку во многом оно базируется на витальных свойствах человеческого организма и отражает бессознательные реакции индивидуальной психики на внешние и внутренние раздражители. Однако это определение не объясняет те второсигнальные компоненты психики, которые нельзя охарактеризовать как простое телесное реагирование на непосредственные раздражители, такие как бессознательную память (запоминание, забывание, воспоминание), автоматические действия (в том числе сложные, например игра профессионального пианиста), непроизвольное внимание, неотрефлексированные или вытесненные мысли, неосознанные потребности. Эти неосознанные проявления компонентов психики представляют собой комплекс реминисценций, отражающих бессознательный импринтинг предшествующих ситуаций (в том числе вытесненный опыт), психические симптомы соматических явлений и физиологических процессов, а также ранее внушенное содержание.

Исходя из сказанного, мы возьмем на вооружение более общее определение: «Подсознание (бессознательное) – совокупность психических процессов актов и состояний, обусловленных явлениями действительности, в отношении которых отсутствует субъективный, сознательный контроль, и во влиянии коих субъект не отдает себе отчета. Бессознательным оказывается все то, что не становится предметом особых действий по осознанию» [Головин С. Ю. 2003]. В подсознании, как и на других уровнях сознания, можно выделить когнитивную, аксиологическую и праксеологическую сферы, которые на этом уровне преломляются как перцептивная, эмоционально-аффективная и потребностно-установочная сферы.

В перцептивную, сенсорно-афферентную, сферу входят экстероцептивные и интероцептивные ощущения – первичная сенсорная информация об отдельных свойствах и характеристиках предметов внешнего мира, а также восприятия – целостное отражение предметов, явлений, ситуаций и событий в их чувственно доступных временных и пространственных связях и отношениях; процесс формирования, посредством активных действий, субъективного образа целостного предмета, непосредственно воздействующего на анализаторы. Кроме того, сюда входит эффекторный компонент, т.е. рефлекторные реакции – двигательные и вегетативные – на внешние и внутренние раздражители. Эти реакции контролируются корой головного мозга и могут складываться в большие системы действий с их поэтапной корректировкой. Сенсорно-афферентная сфера отвечает за осуществление приема, анализа, ассоциирования разнообразных раздражений, сенсорных ощущений, реагирование на них, формирование на их основе целостных образов.

В эмоционально-аффективной сфере выделяются следующие компоненты. Во-первых, это эмоциональный компонент, определяющий неотрефлексированное отношение индивида к объекту. Сюда относятся аффекты (инстинкты, склонности, страсти, желания), эмоции и чувства; симпатии и антипатии. Во-вторых – чувственный компонент, отвечающий за эстетические пристрастия и симпатии к внешности, вещам, художественным образам. В-третьих, сюда входит инстинктивно-аффективная интуиция, способствующая инстинктивному постижению и предчувствию событий, например, опасности, инстинктивные импульсы собственного «я». По мнению А. В. Иванова [1994], пробуждению способностей к инстинктивно-аффективному предчувствию благоприятствуют культовые обряды, гипноз, медитация. Особое место в эмоционально-аффективной сфере занимает эмпатия как способность человека отождествлять (идентифицировать) один из своих Я-образов с воображаемым образом «иного»: с образом других людей, живых существ, неодушевленных предметов и даже с линейными и пространственными формами.

В эмоционально-аффективной сфере бессознательного происходит первичное маркирование объектов «индикаторами» эмоций и чувств, когда субъект оценивает их положительно, отрицательно или нейтрально; это эмоциональное «маркирование» является основой для оценок и ценностей, формирующихся на рациональном уровне.

Праксеологическая сфера бессознательного соответствует неосознанным потребностям и установкам, движущим силам жизнедеятельности человека, благодаря которым перерабатываются и трансформируются элементы перцептивной и эмоционально-аффективной сфер и другие элементы бессознательного – неконтролируемые проявления памяти, внимания, мышления, деятельности, неосознанные стремления, потребности, бессознательные образы и др.

Развитие перечисленных компонентов бессознательного готовит почву для генезиса более высоких видов сознания – рациональной и ценностно-смысловой сфер, в которых происходит сознательное полагание и понимание смыслов. В сфере же бессознательного обнаруживаются лишь зародыши смыслов («предсмыслы»), указывающие на общие сенсорные характеристики объектов, которые, кумулируясь и откладываясь в памяти, создают и закрепляют смысловую установку для последующего развития смыслов аналогичных объектов.

Заметим, что сфера бессознательного в значительной степени подвержена внушению. Эмоционально-оценочные индикаторы отдельных объектов, а также смысловые установки могут корректироваться извне путем суггестивного внушения иных реакций и аффектов. Эти коррективы, по Б. Ф. Поршневу, основаны на механизме растормаживания «тормозной доминанты» – определенных центров ЦНС, которые находились до момента раздражения в подавленном состоянии, и подавлении доминантных центров ЦНС, отвечавших за естественные реакции организма (по первой сигнальной системе). С помощью суггестии можно до определенной степени корректировать и формировать установки, мысли, образы, эмоции, чувства, оценки индивида в отношении того или иного объекта и влиять на психические процессы, свойства, состояния, мотивы, установки и схемы поведения человека в целом. Не оставляет сомнения и влияние суггестии на физиологические процессы человека.

В целом, если бессознательное эмоциональное маркирование объекта и смысловая предустановка по отношению к нему не совпадают с внушаемым содержанием, то индивид может испытывать внутренний дискомфорт, впоследствии способный перерасти в «раскол сознания», когда происходит конфликтное сосуществование разных оценок объекта и представлений о нем в сознании индивида.

Как указывалось выше, «предсмыслы» бессознательного знаменуют собой начало фазы собственно смыслообразования. Впрочем, обе фазы следуют во времени практически одновременно – перцепция, аффективно-эмоциональное переживание и удовлетворение неосознанных потребностей неизменно сопровождает выявление отношений объектов действительности друг к другу и включение этих объектов в сферу актуальных смыслов субъекта.

2. Уровень осознанных смыслов (сознание) является высшим уровнем психического отражения. Как отмечает Л. С. Выготский, «смыслообразующая деятельность значений приводит к определенному смысловому строению самого сознания», и далее – «сознание в целом имеет смысловое строение» [Выготский Л. С. 1982: 165]. Речь идет, по-видимому, о том, что, с одной стороны, сознание способно абстрагироваться от предметного или знакового выражения смысла и становиться носителем «чистых смыслов» и смысловых конструктов, а с другой, оно достаточно легко вписывает объекты реальности в имеющиеся смысловые системы.

Здесь, собственно, и совершается смыслообразование в объективном и субъективном ракурсах – в осознании мира вне субъекта и в перспективе субъекта. Следует отметить, что единицы смысла уровня сознания во многом основаны на образцах, вырабатываемых социумом, и в то же время они служат источником формирования убеждений и мировоззрения личности.

Сознание включает в себя когнитивно-рациональную, ценностно-символическую и мотивационно-поведенческую сферы. Объектом осознания в первом случае (когнитивно-рациональная сфера) выступают внешняя природная и социальная реальность, во втором (ценностно-смысловая сфера) – мир образов, символов и ценностей, в третьем (мотивационно-потребностная сфера) – мир в преломлении человеческой жизнедеятельности и преобразования действительности.

Когнитивно-рациональная сфера включает в себя такие «статические» компоненты, как представления, рассудок и разум, а также ряд «динамических» компонентов – произвольные мышление, память, внимание и волю. В этой сфере зарождаются, во-первых, единицы смысла, соответствующие рационально познаваемым фактам: осознанные представления, понятия, теории, а также общеузнаваемая область концептов, фреймов, сценариев. Эти смыслы являются достаточно строгими, адекватность их постижения зависит от логических способностей субъекта. Во-вторых, в когнитивно-рациональной сфере содержатся и субъективные онтогенетические смыслы (личностные смыслы) единичных объектов. Распространяясь на отношения единичных объектов с другими объектами и самим субъектом, личностные смыслы трансформируются в более объемные смысловые структуры: смысловые диспозиции (предиспозиции) и смысловые конструкты. По замечанию Д. А. Леонтьева, «смысловые структуры являются превращенными формами жизненных отношений субъекта» [Леонтьев Д. А. 2002: 126].

К ценностно-смысловой сфере относится символическая интуиция и ценности. Первое означает способность к пониманию фундаментальных эстетических и этических ценностей через символы, где чувственно воспринимаемый образ или любой другой художественный материал служат средством передачи идеального смысла. Благодаря этой способности через общезначимые символические формы выражения постигаются универсальные нравственно-эстетические идеи и ценности. Как отмечает А. В. Иванов, духовная реальность «спрятана» за символами культуры (языком, литературными текстами, произведениями искусства, продуктами материальной культуры), подлежащими распредмечиванию живым человеческим сознанием [Иванов А. В. 1994: 110].

Кроме того, в ценностно-смысловой сфере сознания базируются собственно ценности – абстрактно-обобщенные позитивно-маркированные предметные категории, составляющие иерархию личностных смыслов. Ценностное отношение между представлением об объекте действительности и самим объектом находит свое выражение в оценках. Ценности и оценки уровня сознания отличаются от бессознательных эмоционально-оценочных индикаторов объектов тем, что в первом случае объект сличается с идеальными «образцами» истины, добра, красоты, во втором же эти образцы отсутствуют или не могут быть артикулированы в связи с их скрытой, размытой архетипической природой. Например, оценка художественного произведения в категориях «нравится – не нравится» знаменует собой начальный, эмоционально-аффективный этап его осмысления, а сопоставление этого произведения с системой ценностей индивида и определение его места в ней – конечный этап. Смыслообразование на ценностно-смысловом уровне предполагает сопоставление объекта со смысловыми универсалиями, выкристаллизовавшимися в результате обобщения типичных ситуаций, с которыми сталкивается индивид, и включение объекта в систему этих ценностей. В случае противоречия объекта сложившимся ценностям и ощущения того, что эти ценности уже не отвечают изменившимся ситуациям, следует изменение ценностей или формирование новых ценностей.

В отличие от смыслов когнитивно-рациональной сферы, смыслы ценностно-символической сферы текучи и слоисты, глубина и адекватность их постижения зависит от духовного развития личности познающего. Так, уяснение смыслов, скрывающихся за материально-чувственной оболочкой символов, подразумевает наличие способностей к творческому пониманию (истолкованию) их потаенных смыслов.

Мотивационно-поведенческая сфера сознания порождает такие смысловые структуры, как осознанные потребности и установки, мотивы, сознательные поведенческие программы и планы. В свете деятельностного подхода, смысл является производным от потребностей и установок. При замыкании их «на конкретном носителе» этот носитель (то есть объект действительности) обретает смысл для субъекта и способность становиться мотивом его деятельности. При осознании потребностей и управлении ими происходит сознательное целеполагание, планирование и программирование деятельности.

3. Надсознательный уровень сознания включает в себя, две сферы: творческую и этическую. В обеих сферах выделяются свои компоненты, порождающие смысловые структуры: в творческой – это воображение, творческая интуиция и творческая деятельность, благодаря которым происходит рекомбинация прежних впечатлений, запечатленной в мозге информации и созидание того, чего еще не было в личном и коллективном опыте (П. В. Симонов, А. В. Иванов). Говоря о смыслообразовании в сфере творчества, следует отметить, что сам механизм созидания предполагает использование ранее усвоенных идей и образов в качестве «превращенной формы», формы выражения личностных смыслов творца. Вместе с тем, творчество предполагает синтез интериоризированных смыслов в новые смыслы и ценности – процесс, вызывающий у создающего и воспринимающего катартические переживания.

Кроме того, как указывалось выше, надсознательное связывается с нравственной сферой. Это идеальное нравственное «я» – «суперэго» (З. Фрейд, К. Роджерс) – комплекс моральных черт (совести, долга, благородства, альтруизма и др.), нравственных чувств и норм поведения, являющее для «я» моральные образцы подражания. Говоря о смыслообразовании в сфере нравственности, следует отметить постоянное присутствие идеального «я» в оценке объектов и соотнесении их с имеющимися у субъекта ценностями. Вместе с тем, это и новые этические идеалы, которые формируются в ходе жизнедеятельности личности.

Малоизученными в отношении смыслоформирования являются сферы надсознательного, постулируемые рядом философов, например, А. В. Ивановым, такие как эйдетическое умозрение (высший уровень творческой деятельности в науке и философии, при котором один или несколько мыслеобразов «нанизывают» на себя и упорядочивают все абстрактно-понятийное «поле», давая структурный «ключ» к его целостному и всеобъемлющему пониманию), эйдетическая интуиция (способность к переживанию потока пророчески-визионерских образов, в которых человеку открываются целостные фрагменты прошлого и будущего, сфера мыслеобразов, где разнородные чувственно-мистические картины как бы «нанизываются» на единую нить смысла) и мистическая интуиция, космическое «Я».

Вместе с тем не вызывает сомнения, что взаимоотношения между конкретными сферами сознания подчиняются трем важнейшим типам системных отношений: корреляции, оппозиция и субординации. А смыслообразование представляет собой процесс, связующий между собой все описанные сферы сознания. Например, коррелятивный, взаимодополнительный тип отношений существует между фантазией и способностью к образованию конкретных представлений: обе способности друг без друга не могут существовать, а без их теснейшего взаимодействия невозможен генезис мыслительной деятельности. Если взять разум, то он коррелирует с символической интуицией, бинарно противостоит эмоциональной интуиции, подчиняет своему влиянию все нижестоящие способности, но сам в свою очередь подчиняется эйдетическому умозрению⁹.

Гипотеза тесного взаимодействия уровней и сфер сознания при смыслопорождении подтверждается данными нейрофизиологии и нейропсихологии. Т.В. Черниговская и В.Л. Деглин говорят о постоянной перекодировке смыслов с образного кода на вербально-логический и обратно. Доказана взаимозависимость и взаимодополняемость функций двух полушарий головного мозга. Помимо специализации, благодаря которой левое полушарие отвечает за вербально-логические, а правое – за пространствнно-образные функции (избирательная деятельность), каждое из них занимается переработкой информации с использованием присущих ему механизмов (параллельная деятельность), либо оба полушария участвуют в переработке информации, последовательно играя ведущую роль на тех или иных этапах этого процесса. Одним из важных выводов является то, что левое полушарие отвечает за самоидентификацию и самоконтроль, тогда как правое – за непроизвольное поведение человека.

Несмотря на приоритет левого полушария в анализе и построении связной речи, имеются свидетельства ведущей роли правого полушария в смыслообразующей функции (в аспекте речи – в обеспечении целостности высказывания). Эксперименты показывают, что при выключении левого полушария ассоциации связывают слово-стимул с жизненным опытом человека и носят синкретичный характер, организуя контекст за счет одновременного возникновения множества связей между предметами и явлениями реального мира и порождаемыми им образами. Но такого рода синкретизм имеет свою логику: цельная картина, которую отражает смысл высказываний, строится вокруг главного, основного; понимание также ориентируется на главное и соответствует коммуникативному замыслу адресата. Если левое полушарие обеспечивает построение и анализ сложных языковых конструкций, то правое обеспечивает соотнесенность высказывания с внеязыковой деятельностью. Эксперимент с билингвами показывает, что именно правое полушарие являет глубинные семантические структуры языкового сознания – типичное отношение языкового выражения к референту, отражающее и формирующее личностный смысл [Ротенберг В.С. Интернет-ресурс].

Итак, в естественных условиях оба полушария функционируют как взаимодополняющие системы как при производстве и восприятии вербальной информации, так и при смыслообразовании и смысловосприятии. Каждый компонент сознания участвует в смыслообразовании, процесс которого, несомненно, представляет огромный научный интерес и, вероятно, будет пристально изучаться самыми различными дисциплинами на интегративной основе.

Литература

1. 
   Братусь, Б. С. Общая психология. Т. 1. Введение в психологию. – М.: ACADEMIA, 2005. – 352 с.
   
2. 
   Выготский, Л. С. Проблема сознания // Собрание сочинений: в 6 т. – М.: Педагогика, 1982. – Т. 1. Вопросы теории и истории психологии. – С. 156–167.
   
3. 
   Головин, С. Ю. Словарь психолога-практика. – 2-е изд. – Минск: Харвест, 2003. – 976 с. – (Б-ка практической психологии).
   
4. 
   Иванов, А. В. Сознание и мышление. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. – 130 с.
   
5. 
   Леонтьев, Д. А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. – 2-е, испр. изд. – М.: Смысл, 2003. – 487 с.
   
6. 
   Петровский, А. В. Введение в психологию: учебник. – М.: Академия, 1996. – 496 с.: ил. – Библиогр.: с. 491.
   
7. 
   Поршнев, Б. Ф. О начале человеческой истории: проблемы палеопсихологии. – М.: Мысль, 1974. – 487 с.
   
8. 
   Ротенберг В.С. Функциональная асимметрия и речь. URL.: http://biblios.newgoo.net/t6162-topic
   
9. 
   Черниговская Т.В., Деглин В.Л. Метафорическое и силлогистическое мышление как проявление функциональной асимметрии мозга // Тартуский ун-т. Ученые записки. Вып. 720. – Тарту, 1986.
   

Е.Н. Ширлина
УСТОЙЧИВЫЕ ПРЕДЛОЖНЫЕ СОЧЕТАНИЯ КАК ДИСКУРСИВНЫЕ ЕДИНИЦЫ ЯЗЫКА (НА МАТЕРИАЛЕ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА)
В настоящее время исследователи уделяют самое пристальное внимание сочетаниям неполнозначных единиц языка с полнозначными частями речи. Этот интерес обусловлен тем, что данные единицы структурируют текст, или дискурс. Дискурсивные слова – это единицы, которые, с одной стороны, обеспечивают связность текста и, с другой стороны, самым непосредственным образом отражают процесс взаимодействия говорящего и слушающего, позицию говорящего. [1. С. 7] Таким образом, данные единицы управляют процессом общения. Они способны выражать вероятностную и ценностную оценку говорящим тех фактов, которые он сообщает слушающему, сопоставляют и противопоставляют разные утверждения.

Среди дискурсивных единиц языка особое место, на наш взгляд, занимают предложные сочетания. Устойчивые сочетания предлогов с именами существительными (in Absprache, in Anbetracht, zum Zweck, aus Anlaβ и др.) представляют собой особую группу семантико-синтаксических единиц, обладающую признаками, отличными от признаков свободных предложно-именных сочетаний. Поэтому такие предложные конструкции имеет смысл рассматривать как особые сложные единицы с фиксированной структурой взаимозависимых элементов, изучать которые нужно в целом, а не как набор отдельных компонентов [2. С. 4]. Семантические и синтаксические особенности устойчивых предложных сочетаний являются результатом активных языковых процессов, протекающих на их основе. Среди таких процессов в первую очередь стоит назвать релятивизацию (грамматикализацию) и модализацию.

В процессе релятивизации предлог в составе устойчивого предложного сочетания частично десемантизируется, наблюдается потеря предлогом полнозначности и информативности. В случае полной релятивизации предлог утрачивает свою специфику и превращается в особый, лишенный всякого лексического значения формант. Имя существительное также подвергается десемантизации. При частичной релятивизации она выражается в ослаблении предметности существительного, например: im Kopf, im Blut, von Herzen, im Entwurf и т.д. Предложные сочетания с существительными-девербативами подвергаются полной релятивизации, так как предметность таких существительных изначально ослаблена (in betreff, unter Berücksichtigung, in Annahme и др.). Такие сочетания выполняют в тексте функцию дискурсивных коннекторов, или межфразовых скреп. Дискурсивные коннекторы являются одним из средств отражения в языке универсальной категории отношений. [3: С. 5] Предложные сочетания способны выражать широкий спектр отношений не только внутри предложения, но и между отдельными предложениями в тексте.

Im Vergleich dazu sind Sheelaghs Ghoststories ab sofort für Kleinkinder ab vier Jahren freizugeben. [9. S. 320](сравнительные отношения)

Den Weg über die Landstraße N6 und dann über die Berge hat sie im Gegensatz zu meiner knatschigen englischen Bekannten und meiner quengeligen Wenigkeit in einem Rutsch samt Rucksack erledigt. [9. S. 306–307](противопоставительные отношения)

Zu allem Überfluss verlaufe ich mich auch wieder und nehme den viel längeren Weg. [9. S. 316] (градационно-присоединительные отношения)

Интерпретацию фактов говорящим, их оценку с точки зрения правдоподобности, эмоциональную оценку происходящего выражают предложные сочетания с модальным значением.

Объективная модальность реализуется в предложных сочетаниях со следующими значениями:

1) значение реальности/нереальности сообщаемого: in Wirklichkeit, in Realität и др.:

Und so werden alle nicht wissen, dass es nicht ihr Aussehen ist, dem sie in Wahrheit verfallen sind, nicht ihre angeblich makellose äußere Schönheit, sondern einzig ihr unvergleichlicher, herrlicher Duft! [8. S. 218].

Dudelsackmusik passt wohl am besten zu dieser Landschaft und in der Tat ist Galiciens Nationalinstrument, das leidend quäkende Töne von sich gibt, eine Art Schafseuter-Schalmei! [9. S. 316].

2) значение возможности (вероятности): unter Umständen, in Annahme, in der Voraussicht, bei Gelegenheit:

“Es unterhält mich nur dadurch,” sagte K., “dass ich einen Einblick in das lächerliche Gewirre bekomme, welches unter Umständen über die Existenz eines Menschen entscheidet” [7. S.: 80].

3) значение необходимости или желательности: aus Notwendigkeit, im Notfall, im Bedarfsfall; gegen Willen, auf Wunsch, nach Herzenslust:

Die Flißacken nannten auf Verlangen der Reihe nach, wie sie saßen, ihre Namen und kippten die Tassen, dass die Adamsäpfel ruckten [6. S.19].

Sie waren immer in Eile, nur sehr wider Willen waren sie im Dorfe… [7. S. 292].

Aber leider ist die Pflanze auf Geheiß des “Opus Dei”, einer Geheimorganisation der katholischen Kirche, entfernt worden [9. S. 225].

… nach Möglichkeit musste es in einen anderen Sprengel… [8 S. 24].

Aber der alte Schäferhund kann Deutsch offensichtlich nicht ausstehen, den als ich versuchte, ihm auf Wunsch der Bäuerin einige Kommandos aus seiner angestammten Heimat beizubringen, weigert er sich lautstark, sie zu befolgen [9. S. 317–318].

4) степень уверенности говорящего в достоверности сообщаемого: ohne Zweifel, auβer Zweifel, in Zweifel (sein), in dem Glauben (leben):

Und man kletterte nacheinander über die beiden Blechstufen…und machte es sich auf den Polstern beqem, die – ohne Zweifel zu Ehren Herrn Permaneders – blau und weiβ gestreift waren [5. S. 328].

Как видно из приведённых выше примеров, ядро предложных сочетаний с объективной модальностью чаще всего формируют существительные с модальным значением (Zweifel, Glauben, Möglichkeit, Wirklichkeit, Willen и др.). Предложные сочетания с этими существительными, как правило, синонимичны конструкциям с модальными глаголами или модальным словам: vermuten – in Vermutung, annehmen – in Annahme, zweifeln – in Zweifel, glauben – in dem Glauben, wollen – gegen Willen; in der Tat – tatsächlich, in Wirklichkeit – wirklich, nach Möglichkeit – möglichenfalls и др.

В основе субъективной модальности лежат эмотивность, экспрессивность и оценка.

Эмотивность – это чувственная оценка объекта, выражение языковыми или речевыми средствами чувств, настроений, переживаний человека. Эмотивность всегда экспрессивна и оценочна.

Устойчивые предложные сочетания могут выражать различные эмоции и чувства: нетерпение (zur Sache!), отвращение (zum Kotzen!), иронию (zum Piepen!) и др.

Die holländische Familie findet das, was ich sage, zum Brüllen komisch und lacht herzhaft, bis der Vater sich fängt und sagt: “Was? Sie sind fast sechshundert Kilometer gelaufen und immer noch macht es Ihnen keinen Spaß?” [9. S. 334]

Экспрессивность – это обусловленные образностью, интенсивностью или эмотивностью выразительно-изобразительные качества слова или фразеологизма.

Экспрессивны предложные сочетания, обозначающие интенсивность, напряженность и длительность действия (im Hui, im Handumdrehen, im Husch, im Augenblick, mit Hast), высшую степень чего-либо (zum Tode, zum Sterben, im Übermaβ (der Freude, des Glückes)):

…und mit einem einzigen, kurzen, kramphaften Ruck zog er die Luft so heftig ein, dass sie im Nu seine Kehle austrocknete und ihn husten machte [5. S. 468].

Im Augenblick war ich erleichtert… [4. S. 217].

Ja, gnädige Frau, ich hasse diesen Namen aus Herzensgrund, seit ich ihn zum ersten Mal vernahm [5. S. 35].

Man stand, zum Hinsinken müde… [4. S. 218].

Falls meine tote Oma mit mir kommunizieren wollte, würde sie wohl kaum diesen abstrusen Weg über Rita wählen, den erstens wüsste sie, dass ich mich zu Tode erschrecken würde, und zweitens mochte sie solche Leute wie die Irre aus Utrecht schon zu Lebzeiten nicht besonders [9. S. 320].

Экспрессией также обладают клятвенные заверения (Auf Ehren! Bei Gott!) и другие восклицания (zu Befehl!). В этом случае вспомогательным средством формирования модальности является интонация.

Оценка – это объективно-субъективное или субъективно-объективное отношение человека к объекту, выраженное языковыми средствами эксплицитно или имплицитно.

Предложные сочетания могут выражать положительную (zum Glück, im Vorteil, in Ordnung, mit Erfolg) и отрицательную (zum Unglück, im Nachteil, in Unordnung, ohne Erfolg, für die Katz(e), zum Erbarmen) оценку.

Dass alles ganz in Ordnung ist, muss man leider bezweifeln [5. S. 499].

Außer uns sind zum Glück nur vier andere Pilger im Haus, den Vega ist kein beliebter Ort für Übernachtungen [9. S. 300].

Meine Wut brodelt immer noch in mir, also stehe ich mit erhobenem Zeigefinger wieder auf und brülle Americo entgegen, dass er mit seiner Einstellung in Deutschland im Übrigen in den Knast käme – und, wie ich fände, zu Recht [9. S. 231].

Предложные сочетания со значением оценки различаются по степени экспрессивности, ср.: zum Unglück (нейтральное) – für die Katz(е) (экспрессивное).

С оценкой тесно связано сравнение, поэтому такие ПИС, как im Vergleich (mit), im Unterschied (zu), im Gegenteil, im Gegensatz (zu) также имеют модальное значение.

Die Mahlzeiten…waren auf sein wiederholtes und strenges Geheiβ von einer Einfachheit, die im Gegensatze zu dem weiten, parkettierten Speisezimmer…komisch wirkte [5. S. 445].

Das, was ich über den Buddhismus bisher gelesen habe, ist Kinderkram im Vergleich zu ihrem Erfahrungsschatz, den sie nun freigiebig mit mir teilt [9. S. 249].

Устойчивые сочетания первообразных полисемантичных предлогов c именами существительными представляют собой постоянно растущую группу дискурсивных единиц языка, потому что формирование модальных и реляционных значений на их основе позволяет им с большей точностью и большей экономией языковых средств выражать различные логико-смысловые отношения в предложении и в тексте. Данные процессы можно наблюдать не только в немецком, но и в других языках. Это даёт основание рассматривать формирование устойчивых сочетаний предлога и имени как общеязыковую тенденцию.

Литература

1. 
   Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. – М.: Русские словари, 2000.
   
2. 
   И.В Дубровина. Предложные конструкции в аспекте когнитивной грамматики (диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук). – Ульяновск, 2004.
   
3. 
   С.Е. Молчанова. Функционально-семантическое поле дискурсивных коннекторо в современном английском языке (диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук). – Ростов-на-Дону, 2006.
   

Список источников примеров

4. 
   Frisch М. Homo Faber. – CПб.: КАРО, 2007.
   
5. 
   Thomas Mann. Buddenbrooks. – M.: Verlag für Fremdsprachige Leser, 1956.
   
6. 
   Grass G. Die Blechtrommel. – СПб.: КАРО, 2005.
   
7. 
   Kafka F. Das Schloß. – Frankfurt-am-Main: Fischer-Taschenbuch-Verlag, 1994.
   
8. 
   Süskind P. Das Parfum: die Geschichte eines Mörders. – Zürich: Diogenes, 1985.
   
9. 
   Hape Kerkeling. Ich bin dann mal weg. Meine Reise auf dem Jakobsweg. – Piper Verlag GmbH, München, 2006.
   

СОДЕРЖАНИЕ

Богословская И.В. Метод денотативного анализа при изучении структуры текста

Бутакова Л.О. Региональный аспект изучения языкового сознания: итоги экспериментального исследования

Вилисова Е.В. Особенности языкового сознания юристов (на примере свободного ассоциативного эксперимента)

Воронина Л.В. Концептуальная структура именных производных слов немецкого языка

Голикова Т.А. «Память» или «воспоминание»: русско-тюркские лингвокультурологические соответствия

Гуц Е.Н. Значение слова в языковом сознании и в словаре: опыт экспериментального регионального исследования

Давлетова Я.А. Экспериментальное исследование процессов понимания с использованием метода «встречного текста» (на материале библейских текстов)

Дубкова О.В. Психолигвистический анализ лексических несоответствий в двуязычном переводе (на материале русского и китайского языков)

Дуброва Ю.Ю. Структурно-содержательная специфика многокомпонентных терминов

Ефименко Н.В. Звуко-цветовая организация вербальной модели и возможность ее совершенствования

Залевская А.А. Некоторые вопросы теории и практики экспериментального исследования

Засекина Л.В. Роль категории значения слова в решении методологических и прикладных проблем современной психолингвистики

Зубкова О.С. Коммуникативная тональность профессиональной метафоры: некоторые результаты экспериментального исследования

Игнатенко В.В. Экспериментальные исследования производственной метафоры

Исупова М.М. Исследование характера ассоциативных связей концепта «искушение»

казнова н.н. Особенности моделирования виртуальной языковой личности во французской блогосфере

Каримова Р.А. Вербализация визуальных образов в устном дискурсе

Кизилова Т.Ю. Некоторые аспекты концептуализации в художественном произведении (на материале рассказа Деборы Могга “Empire building”)

Кинцель А.В. Ассоциативный принцип в системе современных наук о сознании человека

Кирилина А.В. Повседневность как «ресурс» описания языка в динамической синхронии

Колева-Златева Ж. Понятие диахронического тождества в этимологизации лексики звукосимволического происхождения

Корниевская С.И. Доступ к слову в ситуации билингвизма: активация, конкуренция, выбор

Кортунова. Е.В. Экспериментальное исследование восприятия имени собственного в тексте

Кремнева А.В., Попадинец Р.В. Экспериментальное исследование образа педагога высшей школы в сознании носителей разных культур

Крюкова Н.Ф. Метафора как инструмент художественного смыслообразования

Курганова Н.И. Моделирование когнитивных операций на базе ассоциативных полей

Лебедева С.В., Кривко И.П. Проксонимическая аттракция в лексиконе индивида

Маджаева С.И. Профессиональный опыт как способ функционирования термина

Масленникова Е.М. Предметная соотнесенность и смысловой ряд художественного текста

Миронова Н.И. Новая область применения когнитивной методологии – методика преподавания русского языка в школе

Михалёв А.Б. Генеративный потенциал звукоизобразительности (этюд корневой основы -каз- в русском языке)

Мкртычян С.В. Моделирование фазы пускового момента речемыслительного процесса в аспекте стилеобразования

Муравская И.А. Моделирование психологических механизмов восприятия текста (на примере анализа шуток/ анекдотов)

Мырзашова А.К. Концепт көңіл в когнитивной картине мира казахов

Нежура Е.А. Контекстуальные проксонимы в креолизованном тексте

Никуличева Д.Б. Психолингвистический феномен творчества поэта-полиглота Вилли Мельникова

Осипова А.В. Сравнительный анализ образов языкового сознания преступление и наказание (на материале русского и английского языков)

Остроумова М.В. Коррелятивные отношения эмоциональной и когнитивной доминант в художественном тексте

Пешкова Н.П. «Контртекст» реципиента при понимании сообщений информирующего типа

Пилипчук С.В. Языковая личность в межкультурном общении

Попова Т.Г. Метафора как познавательный процесс

Репринцева М.А. Мир восприятий и ассоциаций человека как основа формирования естественного метаязыка

Рогожникова Т.М., Кочетова Г.Р. Исследование цветовой ассоциативности звуков башкирского и татарского языков

Садикова В.А. Топы ОБЩЕЕ и ЧАСТНОЕ, АБСТРАКТНОЕ и КОНКРЕТНОЕ, РОД и ВИД в языке и речи

Сазонова Т.Ю. Психолингвистические аспекты именования: концепты, объекты и действия

Салихова Э.А. Среднестатистический ассоциативный профиль развития значения слова у билингва

Сошников А.О. Влияние мелодического и динамического компонентов на механизмы восприятия спонтанных монологических текстов

Степыкин Н.И. Моделирование концепта politeness методом составления концептуальных карт

Сундуева Е.В. Манифестация значений ‘сжимать; собирать воедино’ с помощью корневого согласного [m] в монгольских языках

Тимирханов В.Р. Категории языковой синергии: декларативные и сущностные характеристики

Трофимова Е.Б., Трофимова У.М. Проявление иконизма в условиях психолингвистического эксперимента

Трошина Н.Н. Лингвокультурология и антропоцентрическая парадигма

Урманова Ю.Р. Фактор адресата в процессах речевого воздействия

Утробина Т.Г. Релятивная функция рекламного текста в интерпретации кинестемы

Федяева Н.Д. Культурно-речевые и когнитивные нормы в синергетическом аспекте

Христова Н.А. Проблемы нарушения языковой нормы в текстах СМИ

Чугунова С.А. Корпореальное время

Шварко Л.И. Системные и дискурсивные характеристики концептов педагогической профессии

Шелестюк Е.В. Смыслообразование на разных уровнях сознания

Ширлина Е.Н. Устойчивые предложные сочетания как дискурсивные единицы языка (на материале немецкого языка)