Николай Николаевич Муравьев родился 11 августа 1809

года в семье древнего дворянского рода, давшего России немало знаменитых людей.

- Их дом находился на нынешней Кутузовской набережной, - рассказывает внучатый племянник графа Василий Сергеевич Муравьев-Амурский, заведующий кафедрой промышленного дизайна Санкт-Петербургской государственно-промышленной академии имени А. Л. Штиглица.

- Отец будущего генерала - Николай Назарьевич в годы царствования Александра I был губернатором Новгородской губернии, а потом у Николая I - его статс-секретарем. Мать рано ушла из жизни. Воспитывался юноша сначала в частном пансионе Годениуса, потом в Пажеском корпусе.

Он с золотой медалью окончил корпус и начал службу в

лейб-гвардии Финляндском полку. Муравьев шел типичным путем боевых офицеров той поры: русско-турецкая война, боевые операции в Польше, затем на Кавказе. Молодой офицер проявил себя храбрым воином, настойчивым во всех своих действиях командиром. В 32 года он уже был генерал-майором.

Но ранения, полученные в боях, вынудили генерала уйти в отставку. Год Муравьев лечился за границей. В Париже он познакомился со своей будущей женой, французской дворянкой Катрин

де Ришемон. В 1845 году император распорядился причислить Муравьева к министерству внутренних дел. Первым его поручением стала ревизия Новгородской области, которую он превосходно организовал, чем удовлетворил министра внутренних дел Л.А. Перовского.
Тульский губернатор

А на следующий год Николай Николаевич стал военным и гражданским губернатором Тулы. Уместно напомнить, что все же новый генерал - губернатор происходил из опальной фамилии Муравьёвых. Они принимали столь активное участие в восстании декабристов 14 декабря 1825 года, что Николай I избегал назначать кого-либо из них на заметные посты. Будущему же графу Амурскому помогло покровительство великой княгини Елены Павловны, жены младшего брата царя, - в юности Муравьёв был её камер - пажом.

На новом посту уже проявились его реформаторские способности. Что интересно, в Туле он поднял вопрос об отмене крепостного права, организовав письмо Николаю I от имени 9 помещиков. Император благосклонно отнесся к инициативе губернатора, но заявил, что для реформы нужно большее количество согласных с ней землевладельцев.

Как-то раз в царском семейном кругу, в присутствии министра внутренних дел графа Перовского, зашел разговор о лицах, достойных генерал - губернаторства в Восточной Сибири.

Граф Лев Алексеевич, недавно вернувшийся из Тулы, похвально отозвался о Муравьёве.

Министра поддержала великая княгиня Елена Павловна. Царь к ней прислушивался.

- Может быть, Муравьёв единственный человек, который годится для управления Сибирью, - осторожно обратилась к императору великая княгиня. Вскоре после этого разговора Николай I, проезжая через внутренние губернии, встретился с Муравьёвым. Разговор был коротким:

 - Послужи и в Сибири так, чтобы и за неё я был бы спокоен, - сказал император.

Недоумение света вызвал возраст нового сановника - 38 лет. Назначение на такую ответственную должность в этом возрасте было неслыханным делом.
Реформатор Восточной Сибири

В начале 1848 года новый губернатор с супругой прибыл в Красноярск. Торжественной

встречи не получилось. Более того, она приобрела скандальный характер: хлеб-соль от местного купечества, людей «своекорыстных», новый губернатор принять отказался. За Уралом торжествова­ли взяточничество, поборы с населе­ния.

Муравьёв много ездил по Сибири. Всячески способствуя развитию промышленности в крае, в особенности, «железоделательных» заводов, судостроения, пуш­ного промысла, он не упускал из вида и царский наказ - постановку золотодобычи. Его энергия расценивалась окружающими как «необычайная»: «с 6 часов утра уже начинались занятия, и к этому времени должен был явиться дежурный чиновник». Муравьев и сам не раз говорил, что его пост требует «чрезвычайных физических усилий, здоровья необыкновенного, непомерной деятельности».

Исследователи преобразовательной деятельности Муравьева изумляются ее размаху: она охватывала практически все области управления и общественной жизни огромного края. Недаром уже современники Муравьева назвали его «Петром Великим Восточной Сибири».Только с отличием, что Петр был самодержец, сам себе голова, а Муравьев же все 14 лет находился, что называется, между молотом и наковальней. С одной стороны - указания из столицы, с другой - сопротивление тех некоронованных сибирских королей, которые не собирались сдавать без боя ни финансовой, ни какой иной своей власти. Все 14 лет Муравьев будет бороться с обкрадыванием государства.
Переселение

Муравьев видел основное условие экономического и культурного развития Сибири в приближении ее к Тихому океану, в использовании Амура, как естественного пути к дальневосточным морям, в оживлении связей с Китаем, Японией, Америкой. Поэтому Амурский вопрос превратился в центральную проблему деятельности генерал-губернатора. Для его решения генерал-губернатор предпринял ряд дипломатических и практических шагов.

Главным делом жизни генерал-губернатора Муравьева стало возвращение России Приамурья, освоение и заселение амурских земель. Со времени заключения Нерчинского договора между Россией и Китаем (1689 г.) левобережное Приамурье стало считаться китайской территорией. Правда, представители пекинского правительства дали обещание не заселять этот край. Фактически он долгое время и оставался пустующим.

Когда в 1849 г. экспедиция во главе с Невельским установила, что Сахалин это остров, и что устье Амура доступно для больших кораблей, Николай Николаевич, преодолев сильное сопротивление министра ино­странных дел К.И. Нессельроде, опасавшегося осложнений в Европе, добился от императора разрешения занять устье Амура. Там был основан Николаевский пост (ныне - город Николаевск-на-Амуре). Однако заселение Амура столкнулось с огромными труд­ностями. В проекте правил переселенцу в Амурский край он предлагал, чтобы «зашедшие в эти области крепостные люди становились свободными». Эти планы осуществить не удалось из-за сопротивления петербургских властей. Муравьёву удалось частично решить этот вопрос с по­мощью казаков: в 1851 г. он учредил на границе с Китаем новое Забайкальское казачье войско, сформировав его из приписных крестьян Нерчинских заводов и казаков из Европейской России.

Муравьеву необходимо было выиграть время. Двухвековое затишье сменилось активностью, которую проявляли на Дальнем Востоке Англия, США и Франция. Их корабли рыскали у берегов Камчатки, Сахалина особенно в период Крымской войны, пытались высадить десанты. А потому губернатор начал заселять приамурские земли раньше, чем начались переговоры с Пекином. Цель была ясна и понятна: поставить и Китай, и Европу перед фактом уже имеющей место российской колонизации. Когда по берегам курятся избы и бегают русские детишки, многие вопросы отпадают сами собой.

Генерал-губернатором было организовано четыре сплава по Амуру. Сплав - не перегон бревен, а - переселение по реке. Это - движущаяся по воде флотилия из барж, плотов, лодок. Везли людей и их скарб. Стройматериалы, пушки и порох. Скот, зерно для посева, муку. Тремя из четырех таких сплавов руководил сам Муравьев. В ходе их люди оседали на берегах Амура. Так возникли укрепления, ставшие в будущем городами-форпостами России на Дальнем Востоке: Хабаровск, Владивосток, Благовещенск, Николаевск…

16 мая 1858 года был подписан Айгунский договор между Россией и Китаем, по которому Амур от реки Аргунь до устья стал границей, а район между Уссури и морем объявлялся общим владением с Китаем до установления там границы. Россия без единого выстрела получила огромный массив приамурских земель. За это Муравьеву был пожалован титул графа Российской империи и почетное прибавление к фамилии - Амурский.

В январе 1860 года он сообщал в Министерство иностранных дел: «Я очень рад, что в Петербурге решили дать мне приказание занять правый берег реки Уссури, но, к сожалению,

не могу этого теперь исполнить, ибо это уже сделано год назад».

Вопрос же о принадлежности Уссурийского края был окончатель­но решён Пекинским договором (заключённым 2 ноября 1860 г. Н.П. Игнатьевым), по которому Россия целиком приобрела бога­тый Уссурийский край и столбовую дорогу к Тихому океану - Амур. Муравьёв-Амурский как генерал-губернатора Сибири проявил себя как дальновидный, инициативный, предприимчивый государственный деятель. В 1868 г. он уехал в Париж. На­ходясь в отставке, тем не менее, он внимательно следил за всеми событиями, происходившими в России.

…Следующие 20 лет, живя с Екатериной Николаевной во Франции, Муравьев-Амурский все ждал, что о нем вспомнят на родине. «В Россию меня не зовут, - с горечью писал он, устав считать бесцельно уходящие годы, - даже говорят, там совсем не желают скорого моего возвращения». В 1877 году, когда начиналась Русско-турецкая война, на пороге 70-летия боевой генерал Муравьев «явился в Петербург, чтобы предложить себя правительству, но уехал ни с чем»… На этом была поставлена последняя точка в его отношениях с официальным Петербургом. Связь же с той землей, которой было отдано сердце, не прекращалась до последнего дня. Муравьев оставался в курсе всего, что происходило в Сибири и Приамурье: в письмах он дает преемнику мудрые советы, предостерегает от ошибок. Те из его сподвижников, которые оставались «на местах», свидетельствовали: «...не было почти ни одного сколь-нибудь важного или показного для края дела, в котором бы не проявлялось участие графа Муравьева». Любая задержка корреспонденции вызывала в Париже едва завуалированное беспокойство: «Мне любопытно было бы знать, что у вас в Иркутске делается». Он подумывал о дальневосточной земле как о месте последнего упокоения. Она же его не забывала - сибирские вояжеры неизменно проведывали «своего графа», доставляя священные для него дары - байкальского омуля, китайские яблоки…
Память

Граф Муравьев-Амурский скончался 18 ноября 1881 года. Екатерина Николаевна поставила в изголовье его могилы на Монмартрском кладбище вытесанный из камня большой православный крест. Вначале 20-х годов памятник графу Муравьеву-Амурскому, который возвели вскоре после его кончины, по приказу Дальревкома, возглавляемого Я.Б. Гамарником, был уничтожен. Деньги на тот монумент собирали всем миром. Сумма вышла внушительная. На конкурсе победил академик А.М. Опекушин.

В бронзе Николай Николаевич вполне соответствовал тому, как его называли - «Петр Великий Восточной России». Все говорили, что его автору удалось достичь большого портретного сходства с тем живым, неуемным губернатором, которого здесь все еще хорошо помнили. Изображен он был 45-летним, одетым не в генеральский мундир, а в походный казачий чекмень. «Непокрытая голова, с лицом, дышащим энергией... Руки сложены на груди, причем в правой руке была зрительная труба, а в левой - свиток с картой. Левая нога выдвинута вперед и опиралась на верхушку вбитой сваи в ознаменование того, что графом Муравьевым-Амурским положено твердое основание Амурского края».

Разбитая 5-метровая фигура долго валялась в прибрежном парке и зарастала травой и кустарником. Бронзовые доски с выбитыми на них именами верных сподвижников графа отправили на переплавку. В Хабаровске, основанном Муравьевым в 1858 году, жители 1920-1930 годов лишь шепотом выражали свое возмущение подобным варварством.

Восстановить памятник было решено только в 1980-х годах, благо в Русском музее сохранилась его маленькая модель. И снова, как и столетие назад, стали собирать деньги,

только теперь уже правнуки тех, кто жертвовал их на первый памятник, те, для которых это имя не осталось пустым звуком. «Бог не дал мне заслужить внимание моих современников, - горько сетовал когда-то Николай Николаевич, - не рассчитываю я на внимание и потомства». Но он ошибся…

В 1992 году бронзовая фигура графа, как олицетворение незыблемого присутствия России на берегу Тихого океана, стала на свое прежнее место. А годом раньше с Монмартрского кладбища в Париже прах Муравьева-Амурского был перенесен в Россию и под грохот корабельных батарей Тихоокеанского флота предан земле во Владивостоке.
Юрий Малёкин

Портрет графа Николая Николаевича Муравьева-Амурского.

1863 год. Художник К.Е.Маковский.
«Петербургский дневник» - официальное издание

правительства Санкт-Петербурга

№12(172) 31 Марта 2008 г.