Уроки конфликта

Понять и простить
(Чинара АСАНОВА, газета «Слово Кыргызстана», 23.07.2010 г., г. Бишкек, Кыргызстан)

Сейчас, когда немного улеглись эмоции, хотя и кровоточат еще раны нашего красивого и такого самобытного юга, наверное, настало время осмысления многого из того, что случилось. Свои профессиональные уроки из кризиса пытаются извлечь и мои коллеги-журналисты. Во всяком случае, вопросы: «Какова роль СМИ?», «Как надо работать и вести себя в условиях конфликта?» сегодня задают и обсуждают на самых разных медиа-площадках.
Мудрецы говорят: всё в этой жизни – лишь её уроки. И чем старше становишься, тем острее понимаешь: как счастливые, так и трагичные ситуации в жизни чему-нибудь да учат. Всегда ли эти уроки с пользой для себя усваивает человек – другой вопрос, но жизнь, как известно, самый изобретательный и неутомимый из учителей.
В прошедшие недели вопросы освещения и безопасности работы журналистов обсуждались в самых разных институтах, занимающихся проблемами медиа-сообщества. Многие проблемы, которые поднимали сотрудники прессы, безусловно, важны в их работе. И можно было бы считать эти встречи сугубо профессиональными «посиделками», если бы не потребители информации: читатели, зрители, слушатели. Их ожидания, которые оправдывают или не оправдывают журналисты, в конце концов, и являются определяющими в работе всех СМИ, что называется, не зависимо от форм собственности.
Без гарантии личной безопасности
Конечно, это сегодня стало понятно, что июньские события на юге Кыргызстана, были беспрецедентными. Это был не просто конфликт на якобы межэтнической почве, а полномасштабная террористическая война, со всеми признаками партизанских уличных боев, страшных провокаций и бессмысленной жестокости. А в тот первый день, когда мы, группа журналистов оказались в Оше, была просто полнейшая растерянность. Не понятно было, ни что происходит, ни к кому обращаться, ни что делать. Первыми, к их чести, пришли в себя от шока телевизионщики. Они просто и бесстрашно пошли пешком на телестудию, к властям города и стали просить предоставить им возможность снимать то, что происходит. Надо понимать с большим трудом, но им кое-что удалось зафиксировать на камеры. Столь же срочными должны были быть действия работников информационных служб, но, как работать - было совершенно не понятно. Давать личные впечатления, не проверенную (поскольку проверять не у кого) информацию, чьи-то свидетельства? Информация же из официальных источников была просто до безобразия скупой.
У этого поневоле возникшего информационного вакуума было вполне резонное объяснение. Все, и власти, и работники СМИ понимали, что в условиях, когда конфликт по какой-то непонятной тогда стихийности все более возрастает, любое неосторожное слово, недостоверная информация, пугающий слух, будут только усиливать пламя. Все страховались интуитивно, подсознательно. Однако есть ведь элементарный профессиональный долг, ты понимаешь, что люди ждут информации, и ты ее обязан дать, это твоя работа. Да и самому по-человечески хочется понять: что происходит?
Уже на второй день, сидя у экранов телевизоров, мы тщетно пытались найти ответ на этот вопрос. Телевидение не могло предоставить эту информацию, а футбольные матчи, что демонстрировались, видимо, от безысходности, только раздражали людей. Официальные лица же выступали не столько с новостями, сколько с призывами к соблюдению спокойствия и мира. Надо признать, раздражали эти выступления не меньше неуместного футбола. Кого они призывают? Тех, кто смотрит эфир, - это было лишним, они не участвовали в боевых действиях. Те же, кто громил магазины и рынки, убивал и насиловал, вряд ли слышали эти призывы, не говоря уже о том, что стали бы таковым внимать. Словом, информационная машина страны дала очень существенный сбой, который ох, как ни сразу «починили».
Все «наезды» населения на СМИ в тот момент были совершенно справедливыми и резонными, но что могли сделать журналисты, которые в тот момент просто физически не могли исполнять свои профессиональные обязанности. Сотрудник пресс-службы Временного правительства, находившийся в те дни в Оше, пытался просить власти обеспечить возможность журналистам работать, предоставить им транспорт и вооруженное сопровождение. Его требования, по его же собственному признанию, вызывали только гнев у властей. Не хватало ни техники, ни военных, чтобы предоставить корреспондентам необходимые меры безопасности, тут надо было спасать невинных людей от гибели, кроме того, не понятно было, где и когда ждать новых вылазок бандитов…
Когда мы стали об этом говорить, коллега из мировой службы новостей возразил: ни одна страна, находящаяся в состоянии вооруженного конфликта, не обеспечивает, как правило, условий для СМИ. Возьмите, Ирак или Афганистан, там погибло немало журналистов, они работали на свой страх и риск. Но, извините, это не совсем одно и то же. Военный корреспондент – это отдельная специализация. Журналисты, которые отправляются освещать военные действия, знают, на что идут, обучены и умеют себя вести в таких ситуациях, они экипированы и, в конце концов, страхуют свои жизни. Нет, конечно, всё это ни в коей мере не умаляет для них риски, и погибают они так же, как обычные люди, но есть важный в этом деле психологический аспект готовности.
Были и такие, кто на свой страх и риск вышли работать на улицы горящего города, кто-то до сих пор лечится от полученных ран, есть и погибшие. И все же свои уроки из произошедшего, надо извлечь и властям, и нам, пишущим и снимающим. Власть предержащим надо понять, что в таких условиях журналистов никак нельзя воспринимать, как любопытных и назойливых «мух». В любой, а тем более не объявленной войне, всегда есть информационная составляющая и не придавать ей значения, даже в самый критический момент просто чревато. Проигрыш или победа в информационных баталиях – это спасённые или не спасённые жизни людей. Главное, что должны делать и чиновники, и журналисты, да и представители гражданского общества в таких условиях – это объединить все свои ресурсы, силы и опыт. Вот этому всем нам придется поучиться.
Природа, как известно, не терпит пустоты, и, если возникает информационный вакуум, значит, его место неизбежно заполнят слухи, откровенные провокации и тенденциозные комментарии. И чем они обернуться, никто не сможет реально просчитать.
Не навреди!
Именно так, как у медиков. И это, по-моему, главный профессиональный принцип, который извлекли для себя из случившегося все мои коллеги. Надеюсь, что все. Разбирая ситуацию с освещением конфликта, журналистское сообщество Кыргызстана отметило, что отечественные СМИ в массе своей всё же избежали откровенных профессиональных промахов в дни кризиса на юге. Разве что за исключение некоторых, в основном, новых печатных изданий. Зато немало нареканий получила мировая и российская пресса. Некоторые российские телеканалы «смаковали» рассказы о невиданных зверских способах убийств, имевших место, причем сдабривая это тенденциозными комментариями. А в ленте новостей одного из мировых информагентств прошло безапелляционное определение событий в Кыргызстане, как геноцида одного народа против другого. Надо ли говорить, что «круги» общественного возмущения еще долго расходились по стране и особенно болезненными были эти «волны» на пострадавшем юге. Так что «не навреди» – это лучшее, что в ситуации неясности может сделать человек, чья главная профессиональная миссия – информировать людей.
Медиа-эксперты и психологи говорили о том, что журналист, как всякий нормальный человек, попавший в конфликтную зону, будет подвержен стрессу, он окажется под таким же воздействием сильных эмоций. Обида, возмущение, протест будут довлеть над его душой гражданина и патриота. Вот тут-то и происходит настоящее испытание на профессионализм. Нравиться это репортеру или нет, но он не имеете право поддаваться этим вполне естественным чувствам, он не может даже из самых высоких побуждений выступать в роли обвинителя любой из сторон. Журналист обязан всегда оставаться в точке над конфликтом, в этом суть его профессиональной зрелости. Для того чтобы разобраться в истоках конфликта, определить его причины и выявить почву основательно и скрупулезно поработать придется специалистам, иногда самых разных профессий. Единственное, что может и обязан сделать журналист – это помочь экспертам объяснить их выводы людям. Говорят: понять уже означает простить. Вот эту функцию и может выполнять журналист, но только, если это понимание выявлено профессионалами и реально дает основания избавиться от возможных рецидивов в будущем.