Мендель Креймер

Кишинев

Молдова

Интервьюер Наталья Фомина

Дата интервью: май, 2004
Кассета № 1, сторона А

Раз, раз, два, два, два.

Ну, хорошо.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь восемь, девять… Включаю диктофон, сейчас, секундочку. Сегодня 17 мая 2004 года. Я беру интервью у Менделя Кельмановича. Представьтесь, пожалуйста, Мендель Кельманович. Где и когда вы родились?

Я родился в Кишиневе в 1921 году, 21 июля. Вот.

А что вы помните о своих бабушках и дедушках?

Со стороны матери мой дедушка был окойн. Знаете, что такое окойн?

Нет.

Нет.

Окойн - не знаю. Расскажите, пожалуйста.

У евреев делились, и сейчас три категории.

А, тогда знаю. Коэн.

Коэн.

Знаю, знаю.

Вот.

Ну, расскажите, мне это нужно.

Вот это дедушка был очень набожный, и я его очень любил. И ради него я все делал. И ходил в синагогу, и молился, и все. И таким образом, а после его смерти я перестал ходить в синагогу.

А как деда звали?

Его звали Шлоймо. Фамилия его Цалик.

Цалик? Ка, да?

Да. Вот. И он вообще, я помню, мы всегда, например, пасху приходили на сейдер к дедушке. И у него собиралось, примерно, человек 30-40. И внуки, и правнуки, и… дочерей этих, и… и мужья, и тому подобное. И нам очень было приятно, потому что это было действительно радостно, и все мы радовались, и всем было приятно это все.

А дедушка был уроженец Кишинева?

Да. Даже у меня на еврейском кладбище есть, мы перенесли, когда часть еврейского кладбища забрали…

Для парка?

… для парка, да…

В каком году это было, извините, в 60-ом?

Я не помню уже. И там похоронен прадед, дедушка с бабушкой, тетя моя и двоюродный брат. И все это огорожено. Все это вот…

Они все вместе, да?

А?

Они все вместе?

Они все вместе. Там перенесли памятники, только дедушка бабушка вместе. Раньше было отдельно, сейчас вместе. Вот.

А чем дедушка занимался, вот вообще? Или он…

При румынах… при румынах он занимался коммерцией. Он был бакалейщик, оптовик. Оптом…

У него были склады?

Ну, я не помню…

Не знаете, то есть, Вас это не интересовало.

Вот и все. У него был один сын, который жил в Буэнос-Айресе, с семьей уехали, вот. Второй сын в Кишиневе, он умер.

Вы имен их не помните?

Помню, почему нет.

Пожалуйста, имена

Один был, выключите паузу. Э-э-э…

Ну, потому что, вы, наверное, жили с ними?

Нет.

А почему?

А потому что они были люди очень добрые и более приятные. Более, понимаете, вот.

Больше любили, скажем, так.

Да, да.

Хорошо. А как бабушку звали?

Бабушку Бейла, вот. А дедушка Шлоймо.

А бабушка тоже родилась в Кишиневе?

Да.

А вы не знали ее девичьей фамилии случайно?

Нет. На еврейском кладбище есть ее… Они ее родственники, но это двоюродная сестра, но она уже по фамилии по мужу. Тоже рядом там.

Это уже не родовая фамилия?

Нет. Нет. Нет.

А как выглядел дедушка, как выглядела бабушка? Вы их помните хорошо?

Дедушка был очень опрятным таким человеком. У меня где-то есть фотография, я могу показать, вот. Бабушки нет фотографии. Вообще у евреев не было принято фотографироваться.

Да, вот у набожных евреев считалось грехом.

Не было принято.

Хорошо, а дом бабушки и дедушки вы помните?

Я помню.

Расскажите, пожалуйста, у них был особняк свой?..

Нет, нет.

Квартирка?

Была квартирка. Он… Он во время погрома 1903 года. У него обобрали, дом разрушили и еле, как говорится спас жизнь. Больше ничего

То есть, они пережили этот погром.

Этот погром.

Они…

И даже есть где-то, заметки, где отмечается, в части, вот мой дедушка, что он пострадал от погрома. Выключите, на минуточку я поищу. Я кончил школу примарэ. Было при Моген Давида.

А у них была школа примаре тоже?

Тоже. И гимназия была. Но я когда кончил 4 класса, мой отец, видя, что перспектив никаких нет, вот. И отец был служащий, и моя сестра была очень усидчивой, но он не мог дать полностью среднее образование, и он решил, что мужчина должен иметь профессию, в основном, и должен кормить семью. Такова была психология довоенная, при капитализме, вот. И мне пришлось, потом сдать экзамены где-то в румынской школе примаре, а потом я поступил в эту коммерческую гимназию.

А эта была румынская гимназия?

Румынское все. Да. До войны. Я же в 1921. Значит, я родился при румынах, вот. И я там учился, а потом у меня получилось, что за неуплату за обучение меня выгоняли…

Отчислили?

Выгоняли, выгоняли с уроков, не давали возможности учиться. А там… а мой отец работал служащим при румынах…была автотранспортная контора, акционерное общество. Он был контролером. Они имели контроль дороги Кишинев - Оргеев, Кишинев - Гончешты, Кишинев - Креулены

Креулены?

Да. Кишинев - Леово. И таким образом, он проработал там два месяца, и ему сразу оклад удвоили, потому что выручка увеличилась. Он был очень честным человеком. А эти шоферня, эти были сынки богатых людей, которые удирали от большевиков в 17 -м, и они были шоферами, потому что они имели когда-то собственные машины и так далее. Они себе дома построили, что хотите. А он был честным человеком.

А эти шоферы, они, в основном, были русские?

Да, да. И таким образом, мой классный руководитель… Мы имели счастье, что наши преподаватели в гимназиях это было… это были сливки общества русской, украинской, белорусской. То есть, они удрали от большевиков, а король Фердинанд румынский их принял. Русский язык еще в гимназиях 5-6 лет еще преподавали, и они освоили румынский язык, им дали квартиры, им создали все условия. Это были преподаватели высших учебных заведений, это были очень воспитанные, очень культурные люди. Понятно?

Да.

Вот. И мы имели счастье таких преподавателей иметь. И вот за неуплату за обучение, это все… меня выгнали.

А как вы учились, хорошо?

Я валял дурака. Способности у меня были, но так.

Но какие-то предметы были любимые?

Дайте, я вам расскажу. И мой отец… при румынах была цензура. А духовенство переписывалось. Допустим, Оргеевский там, этот, православной, там, церкви руководитель, хотел секретное письмо написать, допустим, митрополиту здесь Бессарабии. Они видели в дорогах, как себя ведет мой отец, что он очень честный, очень добросовестный и т.д. Они ему доверяли эти письма секретные, вот, минуя цензуры румынской. Там были секреты, какие доходы монастыря и прочее, и что хотите. А я ночью знал город прекрасно. Я не брезговал, тоже делился заработком с отцом от этих писем. Я бегал по адресу и передавал, все как положено.

Подрабатывали?

Тоже подрабатывал. Что я хочу сказать? Главное, что он поделился кое с кем из этих начальство православной этой церкви. И говорит: «Классный руководитель работает главным бухгалтером православного банка Бесарабии, Зубков. Вот. И можете вы повлиять, чтоб мы платили, половина за обучение, бунша называлось, вот». Ну, для еврея половина бунша - это была сложная проблема, но они все-таки его заставили пойти на это. Он меня вызвал и сказал: «Отметки должны быть не 5 и 6, а 7 и 8. А будет ниже 7-8, не получишь ты и все»…

А у вас была десятибалльная или?

Да, десятибалльная. И я взялся за учебу как нужно. И таким образом, я даже и достиг тот уровень, что я сдал бакалавра в мае месяце в 40-м году, а бакалавр это были сложные экзамены, потому что посторонние преподаватели. Вот. И там требовалось не только знание вызубрить, что тебя учили, но и умственное развитие и т.д. Вот, и я его сдал в мае месяце степень бакалавра в 40-м году, до прихода Советской власти.

А советские войска в июне, по-моему, пришли?

28 июня. К чему мой разговор? То есть, если надо, я учился и усидчивость проявлял и все. Силы воли у меня в жизни достаточно. Вот. Вот я рассказываю вам про до… при румынах.

А у вас в семье вы что, один были? У вас были братья?

У меня была сестра. Я же вам рассказывал.

Расскажите, пожалуйста, о ней.

У меня была сестра, отец, мать и я. И, к сожалению, мать, и отец, и сестра погибли. Где они, я не знаю. Или остались здесь или где-то в эвакуации их разбомбили, убили, неизвестно. Моя двоюродная сестра, которая осталась жива…

Как ее зовут?

А?

Двоюродную - как звали?

Ее? Ее звали Феня Иосифовна фамилия Шафир, а девичья - Выварцева. Ее муж был известным здесь терапевтом. Шафир врач был в Кишиневе.

Известный.

Что?

Известный, говорю, врач.

Да, да. Он кончил Сорбонну. Он начал, правда, учиться в Петербурге, но революция началась. Его родители... Они сами из Львова, судовладельцы, богатые люди, они его отправили, и он в Париже закончил Сорбонну. Дело не в этом. Дело в том, что она не хотела меня травмировать, двоюродная сестра, и поэтому она мне сказала, может, они эвакуировались где-то все это, чтоб я не копался здесь, может быть и так далее.

Вы думаете, что она что-то знает?

Она знает. Потому что я, когда прощался с моими родителями, я получил повестку из военкомата.

Именно вот в сорок первом?

В 41-м, да. До этого я служил, работал бухгалтером в строительной организации погранвойск, где граница поменялась, Прут стала. Там строили казармы, укрепления. И ведь вольнонаемный состав, бухгалтера были евреи, и они додумались заполнить автобиографии дедушки, бабушки, и отца и матери, и тому подобное, вот. Это и зарплата была повышенная и так далее, и условия были совсем другие. Вот у нас было землетрясение до войны, сильное землетрясение.

В 40-м?

В 40-м. Да. И у нас, понимаете, это с этого двухэтажного дома слетела крыша там на наш одноэтажный, и потолок пробила и все. Я обратился к моему начальнику, он был военный… и он сказал: «Мы сейчас имеем на границе, тоже имеем, кое-где надо ремонтировать. А у Сталина было указание, чтобы помочь подремонтировать, где землетрясение было. В этих… До этих дома, чтобы... И вот прошло две недели, отремонтировали крышу, все как положено. Слово сдержали. Потому что в погранвойсках там служили отборные люди, очень честные, очень порядочные. И так как записано, коммунисты настоящие, беспартийные и так далее.

А погранвойска это же был наркомат внутренних дел?

Да, да, да.

Они относились к НКВД?

Это был 12-й стройучасток КОРСО - Киевский военно-строительный отдел НКВД СССР. Вот так называлась эта организация.

А ваша сестра? Вы начали говорить, что она училась. Где она училась?

Она училась, ну школа примарэ, как обычно, потом школа меди, но не меди в понятие советской среднее, было еще 4 класса. Это было как школа примарэ плюс четыре, это как вроде техникум, вроде как понимаете. Вот. Но там специальности не давали, вот. А там дальше отец не имел возможности материально, чтобы дальше она училась.

А сестра была младше или старше?

Старше на 7 лет. И вот она… он ее отправил в ОРТ, была организация еврейская, где давали профессию, учили, чтобы люди имели какую-то профессию…

Какое-то ремесло.

Ремесло... И вот она училась это… шитье. Вот.

А как это называлось?

ОРТ.

О, эр, тэ ?

Да.

Это аббревиатура, т.е. сокращение какое-то?

Да. Я не помню.

Я потом выясню.

И она очень одаренной была, усидчивой. И она имела знакомых, она шила. Вот. Дома, до войны. Вот это моя сестра.

А как ее звали?

Э?

Звали?

Ее звали Дина.

Дина?

Да. Вот.

А что вы помните про маму?

Мама?

И мамину линию, вообще, бабушку?

Мама. Ну, я вам говорил про дедушку и бабушку.

Да, вы говорили.

Вот. Мать, она была очень набожной, потому что это семья коэнов.

Она из семьи коэнов.

У них очень было. Вот. Малограмотная. Понятно? Она еле расписывалась.

Говорили дома, вот, они на идиш или на русском?

На идиш. И я со своей второй женой, с которой прожил 45 лет, мы разговаривали только

по-еврейски. И мы соблюдали еврейские праздники все. Все, как положено.

Т. е. мама у вас была хозяйкой дома, и она блюла все эти еврейские традиции

Да…

Расскажите, пожалуйста, как праздники праздновали?

Как праздники?

Да. Ну, вот как Песах, например. Давайте начнем с Песаха.

Песах у дедушки.

У дедушки?

Два седера, первый, второй.

И дед, конечно, вел?

А?

Дед вел?

Да, дед вел.

Да, да.

Вот. Что я хочу сказать?

У меня знаете еще, какой вопрос? Вы сказали, что приходило много родных, а посторонних он приглашал на седер?

Там была… Не было места, столько было родных.

Только родные?

Там не было места. Я помню, как налили вино и оставляли бокал, чтоб Илия Онувий пришел, дверь была открыта, пожалуйста. Эти все обряды. И пели мы песни. Хадьгадье! И что вы хотите, вот такие песни пасхальные. Вот. И была особая радость. Вот. Ну, Пурим, это ясно, что это было. И мать все готовила. И ументашен, и флудн делала. Знаете, что такое флудн?

Это чисто кишиневское – флуден, да.

Да.

Это орехи, сваренные в меду?

Были специальные вафли. Покупали специальные узорные такие все…

И вот эти орехи, как бы, туда вкладывали?

Да, это была начинка, очень вкусно было. И делали… и…

Ну, вот, а маскарады?…

Баклава, обязательно вот. Это все еврейское, это вот…

А маскарады какие-нибудь устраивали на Пурим, наряжались?

Ну, в моем возрасте все это вот я не особо помню, но ...были представлены разные эти пьесы такие, люди показывали…э-э-э…

Маленькие пуримшпили

Пуримшпиль, да. И показывали и Мордехая, и Эстер, и все все эти обряды и этого…

Ахашвероша?

Ахашвероша, да. И показывали этого Умана и прочее. Это все…

Когда-нибудь слушали свиток Эстер в синагоге, вот вы помните?

Нет. Меня, к сожалению,… зная древнееврейский язык… школа примарэ все-таки, будем думать и все… Я, к сожалению, когда разговаривают, кое-что понимаю, вспоминаю, но…

Но в синагогу вас вообще водили, брали в синагогу?

Мой отец имел только два выходных в году, на Йом-Кипур и на Рош-а-Шана. У него было без выходных, субботу ничего, воскресенье ничего, он все время в дорогах, все ездил. У него была тяжелая работа, очень тяжелая. И иногда этот транспорт застревал в снегу зимой, и пешком, и что хотите… И бандиты налетали на эти пассажирские автобусы, и что хотите… У него был тяжелый труд.

А дед, дед по материнской линии, он не водил вас в синагогу, или он рано умер?

Он рано. И я вам скажу, мы же не вместе жили. Вот. Но я с отцом ходил на Рош-а-Шана и Йом-Кипур. Это он соблюдал, все….

И постился?

И постился…

А дед? А вы постились?

Честно говоря, полдня только, я не выдерживал. Я еще выходил с виноградом во дворе, а мать кричала: «Караул!» И чтоб люди не видели, какой стыд и позор (смеется). Понятно? Ну что вам сказать?

А теперь немножко расскажите о бабушке и дедушке с отцовской стороны. Как их звали?

Мой… Моя бабушка умерла до моего рождения, со стороны отца. И мой дедушка женился второй раз, вот, и очень симпатичной видно была моя бабушка в молодости.

Это вторая?

Вот. Да. Они жили дружно, и у них был… Она родила ему сына и дочку.

Это были папины сводные брат и сестра?

Да.

А родные у него были братья?

У кого?

У папы

Был. Один уехал, Лейзер, в Аргентину с женой. Старшая сестра, вот, Бася, фамилия ее была, конечно, девичья - Креймер, а по мужу Британ.

Британ?

Британ. Он был журналистом, вот, и он воевал с Крушеваном здесь, в Кишиневе, с этим первым антисемитом, если вы слышали о нем, вот. И он был вынужден спасти свою жизнь… И он удрал... Первый погромом, и они удрали, и они уехали в Америку. Они там первое время мучились…

Это, в каком году примерно? В каком году? Это вот, после 903-го?

Это 903-й…

Этот погром был большой?

Да, да, да.

Значит, оба брата уехали? Т. е. брат и сестра? И Лейзер уехал после погрома, и сестра?

И сестра с мужем и с детьми, они были маленькие.

А у Лейзера была семья? Это вот…

Детей не имел, жена была у него.

Он наверно, еще был молодой?

Да нет…. Я не могу …

То есть, вы не можете сказать?

Я только могу одно сказать, вот «Пушкин в Молдавии» пишет Трубецкой. Вот, у него есть страничка, где он пишет: Британ Н. Н. А Британа я… его звали Мендель, его имя, значит, принял… Настольной литературный экономический календарь Бесарабии на 1895 год, со справочным разделом и адрес-календарем. Год третий. Кишинев 1894, вышел 1895. О Пушкине в Кишиневе, страницы 50—72, это он писал, этот Британ. Ясно?

Я поняла, что он был…

В 95-м уже была его книга его.

Я поняла.

А, ну, может быть, здесь мы найдем что-то. Здесь пишется - Ицко Британ. Это отец этого Британа, Менделя. Из купцов в мещане. Бессарабская казенная палата объявила, что числится следующие купцы, не уплатившие гильдейских пошлин за 1865 годы, а именно: Тут многие фамилии. Тут есть Ицко Британ. Это отец этого Британа.

Получается, что у него была гильдия первая или вторая, что он был крупным купцом?

Ну, очевидно.

Очевидно да.

Старшая сестра моего отца, Бася, она окончила еще при царской России гимназию. Это было в те годы… это было…

Для еврейской девочки это было!..

Да, да, грамотная.

Это была очень богатая семья

Да.

А что вы помните о маме? Какой мама была?

Мама была очень добрая, очень хорошая. Мой отец имел свои странности. Потому что у него работа была… Понимаете, он при румынах был коммерсантом, и когда…и он имел магазин кожтоваров, но он покупал, сам ездил в Чехословакию, Германию, Польшу. Непосредственно покупал у этих поставщиков кожтоваров.

То есть, на кожевенных заводах?

За… наличными, это знаете, было дешевле, и вагонной отправкой отправлял. И, таким образом, он очень дешево покупал эти товары. И он умудрился ... Когда была, стала инфляция в Германии, он взял, поменял доллары на марки немецкие, и приехал, а там уже все…

И прогорел?

Прогорел. Вот. У нас, я помню, в шкафу лежал… целый такой… это было для одежды, нижний… Полностью эти марки. Много он потерял денег. И он стал никто. Он даже хотел покончить жизнь, но мать его успокаивала, и была большая умница. Вот. И он был даже безработным - год, два. Я ходил со стороны дедушки и бабушки со стороны матери, обедать, с сестрой. Они обедали со стороны отца, у дедушки и бабушки, вот и таким образом, два года он мучился, а потом ему помогли, и он устроился в этой транспортной конторе, где он работал контролером и за его честный труд, о чем я вам рассказывал, ему сразу два оклада дали. Даже мелкие коммерсанты, наверно, ему завидовали, что он имел такой оклад. Но он был без выходных, и вы понимаете…

Очень тяжелая работа…

И это 12 часов фактически.

Недаром они платили

Вот. Недаром…

А в каком году мама с папой поженились?

Что?

В каком году мама с папой поженились?

Ой.

Сестра родилась? Она была?..

Она была вторая… Я не помню, не могу сказать.

Ну, это мы, я потом посчитаю. Свадьба, конечно, была под хупой, еврейская свадьба была? При таком дедушке.

Безусловно. Все, все было. Вообще, мы при капитализме, евреи, здесь в Бессарабии соблюдали все законы, нас религия спасло от исчезновения народа, потому что смешанные браки были запрещены, вот. И таким образом, нация наша сохранилась именно благодаря религии нашей. Она же, фактически, единственная религия национальная. Другие религии разные нации. Понятно? А у нас она, сугубо, национальная.

Мононациональная. Хорошо, давайте вспомним Хануку. Хануку вы, наверно точно помните?

Ну, дети помнят Хануку! Потому что хануке-гельт, хануке-гельт, мы ходили к своим родственникам собирать деньги, понятно. Ну, это понятно, а это уже возможности, доступ к сладостям, и к прочим, все... и тому подобное. Ханука это был хороший праздник. Это был веселый праздник. Где дрейдл был, знаете.

Волчок.

Это был волчок. Где были свои обычаи…

А с кем вы дружили в детстве? Вы помните своих друзей?

У меня был друг Иля Баренштейн, вот.

Иля. Не Илья, а Иля?

Илья Баренштейн. Я понимаете, по-русски я не учился. Я получил образование у румын. Значит, русский язык я выучил самоучкой, вот. Понятно? Так, что еще допускаю ошибки.

А Илья из традиционной еврейской семьи тоже?

Да, Да. Но я хочу…

Вы где познакомились?

Мы познакомились, нам было по 14 лет или 13. Мы ходили встречать Новый год к девочкам.

К каким девочкам?

В 14 лет.

К каким девочкам в 14 лет вы ходили, интересно?

К девочкам, в еврейские семьи, где тоже Новый год встречали.

Но вы имеете в виду Новый год, какой?

Православный конечно. И мы там познакомились с этим, с Ильей. Ну, ходили в этой компанией все.

У вас была своя компания, да?

Да.

Это были еврейские дети?

Только.

Только еврейские.

В этой части все соблюдали.

А кто там был еще? Какие там были девочки? Кого-то помните?

Нет, не помню.

Не помните?

Нет. Дело не в этом. Суть заключается, что этот Илья Баренштейн, когда война началась, мы договорились, что мы будем друг друга искать. У нас была дальняя родственница в Чкалове – это Оренбург, и мы туда будем писать, писать все. И таким образом получится стыковка, и, найдем, друг друга, может быть. Вот. И я, значит, я вам расскажу, значит, военкомат сначала нас мобилизовал на уборках хлеба левого берега, чтобы не осталось врагу. Нас учили косить, убирать хлеб.

Это уже когда война началась?

Да. А потом… А потом нас перевели на противотанковые рвы на оборону Одессы. А там земля еще та! Вот, но я был, как говорят, физически подготовлен, потому, что я в детстве не был балованным. Я был… я привык к труду, и для меня это не было проблемой, понимаете, копать. Мы еще помогали ребятам, которые не привыкли такими работами заниматься. А лозунг был Советской власти: «Кто не работает на нас, работает на врага!» Эту норму надо было выполнить всем. Значит, мы свою норму сделали, кто был посильней, еще помогали, тем, которые не были в состоянии все это сделать. А потом Сталин дал приказ, что он не доверяет западникам, в том числе и нам…

Бессарабцам?

Бессарабцам. И на все четыре стороны! Когда уже немцы приближались к Николаеву и Одесская область уже вот- вот будет окружена, и мы с этим, с Ильей, мы пошли, значит пешком по дороге, там валялись капуста. Эти военные кухни бросали все быстрей, чтоб уйти с этого… И по дороге остановилась эшелон один, легковая машина и несколько грузовых машин.

Колонна?

Да. И колонна эта была из строительной организации, где я работал. Водитель нас узнал. Там был начальник. Сам начальник был еврей, его фамилия Зырянский, вот. И он говорит: «Каким образом вы тут, ваши»… Он знал, что я уволился, повестка в военкомат и все. Нам не доверяют и все, мы без документов, без ничего. Он говорит: «Не беспокойся, через Николаев, через мост, через Буг проедем, у нас все документы в порядке. Вот. Куда ж вы собираетесь?» Я говорю: «Я собираюсь в этот, в Чкалов, узнать»…

О своих?

О своих. Он говорит: «Я вас могу довести до Джанкоя, тогда называлась станция Крым, а дальше у меня есть задание военное, а там я дальше вас возить не имею права. Вот, он нас накормил. Он спрашивает, кто этот Баренштейн? – Я говорю: Мой друг, я его хорошо знаю, можно ему доверять, и тому подобное. Вот, нас накормил он. Поехал он в Николаев. В горисполкоме показал свои документы. Нам дали справку, что мы эвакуированы. У меня еще справка есть, сохранилась.

Мы ее отсканируем.

А?

Отсканируем.

И 500 рублей даже помощь мне дали, понятно. Это горисполком николаевский.

Это всем эвакуированным давали, да? Нет?

Нет. Это вот, мой начальник, который за меня…

Зырянский?

Зырянский, который меня знал, как я работал, и как я трудился. Я еще в 41-м году попал в дом отдыха, не помню в какой, ВЦПС было в этой, и все дома отдыха были в Одессе.

Да, там Чкаловский санаторий был.

И вот я туда попал, бесплатно две недели я отдыхал. Приятно. Знакомился с советской жизнью, не как в Бесарабии, а как там… Там были очереди, конечно, и за сахар и за ситец, вот, но я посетил…но, правда, ко мне закрепили работника…

НКВД?

НКВД. Хоть у меня был, как говорится, пропуск, документы. У меня и сейчас пропуск что я сотрудник какой-то организации, к паспорту. Таким образом, меня пропустили пограничники, потому что бессарабцев не пускали в Советский Союз, чтоб они видели, что там происходит. Потому что у нас были такие цены дешевые, что пара сапог 20 рублей, и так далее. О чем вы говорите. Нам создавали рай. Это пропаганда. Поэтому мой отец говорил, что это пуримшпиль - Советская власть, понятно. Они умели создавать бутафории и все это вот.

Хорошо, и куда же вы с этим из Николаева? Как дальше?

Мы до Джанкоя… Он нас кормил, вот.

Это вы все шли с этой автоколонной?

Это да. Это военная колонна, там было все. Он имел задание, там укрепления делать, и так далее, дело не в этом. В Джанкое мы попрощались. Он, конечно, погиб во время войны, этот Зырянский.

Там в Крыму и погиб?

Да, но... Но, я работал главным бухгалтером на мебельной фабрике здесь в Кишиневе, и был главный инженер тоже Зырянский. Я стал разговаривать с ним. Он говорит: «Это мой дядя». Они сами из Киева, понимаете, это его дядя. Вот он мне рассказал, что он погиб и так далее, и тому подобное, понятно.

А из Джанкоя вы куда?

В этот Чкалов, этот Оренбург…

Вы как эвакуированные…

Да, да

Поездом в товарных вагонах или как?

Да, да. Хлеба не хватало. Мы шли по Волге. Пришлось в этих вагонах, куда едет, туда и едут. Мы добрались до Ульяновска. Оттуда по Волге и вниз, и добрались до Оренбурга, а там никаких известий, ничего нет. И нас… меня приняли очень неважно.

Холодно?

Холодно. Это очень дальние родственники, видно, что когда-то они были сосланы туда, вот. И что мне делать, наступает зима… Давай, в Среднюю Азию. Мы по этим документам… питали нас везде как эвакуированных

А на вокзалах были какие-то эвакопункты?

Да, и нас кормили там.

Что там давали вообще?

Ну, давали покушать. Горячее.

Какие-то супы?

Да, да. Ну, что-то давали. Я уже не помню. Я добрался до этой… Ферганы…Ферганской области эвако. Направили меня в этот Стахановский район. Я по профессии как бухгалтер, но там счетоводом в колхозе как бы бухгалтер свой.

Это ж Стахановский район назывался?

Да, да.

А что это? Что там было за село или колхоз?

Я вам покажу бумажки, вы увидите. И я стал там работать. Меня приняли красиво и кормили хорошо. И не могу жаловаться, узбеки очень гостеприимный народ.

А где вы жили?

Я жил…