Главная Другое
Экономика Финансы Маркетинг Астрономия География Туризм Биология История Информатика Культура Математика Физика Философия Химия Банк Право Военное дело Бухгалтерия Журналистика Спорт Психология Литература Музыка Медицина |
страница 1страница 2 ... страница 21страница 22 Аркадий Григорьевич Адамов На свободное место Инспектор Лосев – 3 ![]() OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru) http://www.lib.ru/RUSS_DETEKTIW/ADAMOW_A/losev3.txt «На свободное место»: Издательство «Советский писатель»; Москва; 1985 Аннотация В ходе расследования запутанного и опасного дела об убийстве и ограблении на инспектора Лосева совершено бандитское нападение, однако ценой невероятных усилий и мужества Лосеву удается не только остаться живым, но и блестяще провести операцию по обезвреживанию преступной группировки. Роман «На свободное место» удостоен премии Всесоюзного литературного конкурса Союза писателей СССР и Министерства внутренних дел за 1982 год на лучшую книгу о советской милиции. Трилогия «Инспектор Лосев» награждена Золотой медалью имени Героя Советского Союза Н.Кузнецова за лучшее героико приключенческое произведение 1981 года, учрежденной СП РСФСР и ПО Уралмашзавод. Аркадий Григорьевич Адамов. На свободное место Глава 1. ЛОВУШКА Сегодня понедельник. Мнение, что «понедельник — день тяжелый», сложилось, я уверен, у людей, которые в воскресенье и субботу отдыхают, я же провел их на работе и уже не воспринимаю понедельник так трагически. А сегодня день выдался даже чуть спокойнее, чем обычно. Воспользовавшись этим, я пишу всякие бумаги. И вдруг в очередной раз звонит телефон. — Лосев слушает, — говорю, снимая трубку. — Виталий, — торопливо произносит чей то знакомый голос, который я, однако, сразу не узнаю. — Это Володя говорит, Чугунов. Понял? — А а, — облегченно улыбаюсь я. — Чего же тут не понять. Привет. Володя Чугунов таксист, причем классный водитель. Мы с ним познакомились около года назад, когда на его машине — она нам случайно подвернулась в самый острый момент — преследовали ночью преступников, совершивших дерзкую кражу. Володя показал себя в тот раз не только асом в вождении машины, но и вообще золотым парнем. Мы с ним после этого еще несколько раз виделись. Однако это было довольно давно. — Ты послушай, чего случилось, — волнуясь, говорит Володя. — Я этого типа у Белорусского посадил. Говорит: «Вези, где пообедать можно». Я ему говорю: «Вот тут, на вокзале, и можно». — «Совался, — говорит. — Только я за обед хочу деньгами платить, а не свободой». Понял? — Приезжий? — Ага. И еще спросил: «Переночевать найдешь где? Полсотни за ночь дам, но чтобы чисто было». Я ему говорю: «Подумать надо. Одно место есть, но там только деловых принимают». Это я уж от себя горожу, понимаешь? «Давай, говорит, вези обедать. Пока я заправлюсь, ты думай. Вот тебе десятка на это дело. Придумаешь, полсотни твои. А я деловой, такой деловой, что у вас в Москве мало таких найдешь». Ну, я его на всякий случай поближе к вам, в «Баку» отвез. Сейчас там обедает. Что делать то с ним? — А ты куда его собрался везти? — Да никуда! Ты что? Откуда у меня такая хаза? Но только отпускать его нельзя, я печенкой чувствую. Что то он, подлец, сотворил, ручаюсь. Скорей всего, здесь, в Москве, мне кажется. — Или еще где то. И в Москву прикатил.
— Володя, — говорю я, — вези его вот по какому адресу. Пиши. У тебя есть чем? — Ага, — торопливо откликается Володя.
— Сам вас там встречу. Ты только не особо торопись. А спросишь дядю Илью. — Ясненько, — весело отвечает Володя. — Не раньше, как через полчаса двинем. Раньше он не заправится. — Самый раз, — говорю. — Привет, — и вешаю трубку. Минуту подумав и взглянув на часы, снова берусь за телефон. Нужный номер я прекрасно помню, хотя прошло уже, наверное, с полгода, как я звонил в тот дом последний раз. Там живет еще один мой знакомый. Его зовут Илья Захарович. Когда то, лет так шесть семь назад, он работал у нас, тоже под началом у Кузьмича. Но однажды его сильно ранили, он в засаде был с товарищами. Месяца три по больницам лежал, не одну операцию ему сделали. Словом, кое как он выкарабкался, но с фирмой нашей пришлось ему проститься. Вот к Илье Захаровичу я сейчас и звоню. Время обеденное, и готовит себе Илья Захарович всегда сам. Так что есть шанс застать его дома. Так оно, к счастью, и оказывается. Илья Захарович с большим интересом меня выслушивает, сразу все понимает и коротко говорит: — Ясно! Приезжай. Будет антураж. Он любит выражаться изысканно. Я выпрашиваю у Кузьмича машину, в двух словах объяснив ему, в чем дело. А дело, между прочим, может оказаться весьма серьезным. В розыске находится ряд опасных преступников, и если этот парень окажется одним из них… На такую удачу я даже боюсь рассчитывать. И все таки это вполне вероятно. Мы мчимся на самую окраину Москвы, в конец Ленинского проспекта, чуть не к Кольцевой дороге. Там, в снежном поле, выросли гигантские белые дома, одни с красными, другие с синими или желтыми балконами. Снег прикрыл голую, взрытую землю вокруг. Вот такие теперь у Москвы окраины. Когда территорию вокруг приведут в порядок, когда появятся деревья, кусты, разобьют цветники и скверы, отроют пруды, да еще придет сюда метро, лучше всякого центра здесь будет. А пока только свистит злой ветер и гонит поземку по снежному пустому полю. Пейзаж оживляют лишь табунчики обледенелых машин возле бесчисленных подъездов. Гаражей здесь пока тоже еще нет. Наша машина останавливается возле одного из подъездов. Ветер такой, что я с усилием распахиваю дверцу и выбираюсь наружу. Простившись с водителем и запахнув пальто, я кидаюсь в подъезд, вернее, меня прямо таки вдувает туда, как только я распахиваю невысокую дверь. Бесшумный лифт мчит меня на двенадцатый этаж. Открывает мне сам Илья Захарович. Я сразу начинаю улыбаться. Ну и видик у него! Где он только выкопал такие брюки, такую рубашку? Тут же в передней весь угол заставлен пустыми водочными и винными бутылками. А это он откуда достал, интересно? Илья Захарович довольно похохатывает, подтягивая на толстом животе все время сползающие, немыслимо мятые старые брюки. Он очень доволен произведенным на меня впечатлением. И я, оглядываясь, восхищенно качаю головой, прежде чем снять пальто. — Понимаешь, — улыбаясь, говорит Илья Захарович, — жена на неделю к сестре уехала, ну, а я, понятное дело, гуляю. Всю ночь вот пили, под утро только и расползлись. Видишь, какая у меня рожа? — А зачем вам жена потребовалась? — ухмыляюсь я. — Ну, видишь, все таки обстановка в целом приличная. Да еще цветы вон. Откуда это все у такого пропойцы возьмется? Он вводит меня в комнату и, оглядывая царящий там бедлам, довольным тоном говорит, чуть шепелявя: — Видал, за час какой антураж навел? Да, Илья Захарович не пожалел труда и проявил немалую фантазию. Впрочем, выдумывать ему ничего не требуется, достаточно навидался за двадцать с лишним лет работы в розыске. Я снимаю пиджак, галстук, отстегиваю плечевые ремни кобуры и прячу ее вместе с остальными вещами в шкаф. Я не перекладываю пистолет в карман брюк, нет в этом необходимости сейчас. Ведь встреча предстоит вполне мирная. В данном случае требуется лишь определить, что за гусь попался нам, и внимательно изучить его физиономию, не числится ли этот парень в розыске. И если даже числится, то брать его немедленно все равно нельзя, ни в коем случае. Квартира Ильи Захаровича должна остаться вне подозрений. Мы задержим его совсем по другому, в другое время и в другом месте, когда он уже забудет даже о квартире, где ночевал. Тем временем Илья Захарович критически осматривает стол, покрытый на этот раз грязной клеенкой, прожженной в нескольких местах сигаретами. Прямо на клеенке лежат небрежно нарезанная колбаса, ломти хлеба, стоит грубо вспоротая коробка консервов и недопитая бутылка водки, тут же валяются сигареты, спички и старые, засаленные карты. Словом, все, кажется, как надо. Но Илья Захарович задумчиво чешет за ухом и отправляется на кухню, оттуда он приносит небрежно оторванный угол газеты и делает на нем какие то корявые записи, потом, полюбовавшись ими, удовлетворенно говорит: — Помни. Ты мне уже полсотни проиграл. И как раз в это время в передней раздается звонок. Я валюсь на стул и небрежно закуриваю, потом придвигаю к себе карты, а Илья Захарович идет открывать дверь. И вот уже из передней до меня доносится шарканье ног, возбужденный голос Володи, воркотня Ильи Захаровича. Только третьего голоса не слышно. А, нет! Третий голос что то гудит, глухо, неразборчиво. Наконец, все заходят в комнату. Ого, вот это экземпляр! Совершенно квадратный малый. Ниже меня на голову, наверное. Впрочем, это как раз неудивительно, рост сто восемьдесят девять повторяется нечасто, и порой моя долговязая фигура приносит ощутимые неудобства в нашей сложной работе. Но у этого парня зато впечатляют поперечные размеры, тут мать природа расщедрилась; начинаешь при взгляде на него думать, что выражение «косая сажень в плечах» не всегда бывает слишком сильным преувеличением. И сила скрыта, я вам доложу, воловья. При этом довольно неглупая рожа, узкие, с припухшими веками, настороженные глаза, над которыми низко нависли густые брови, все лицо как бы растянуто вширь, все тут крупное, грубое — нос, рот, уши, очень толстые сочные губы, все бросается в глаза. Нет, этот парень не числится в розыске, я почти убежден. Но почему он сбежал из вокзального ресторана, почему испугался? — Садись, паря, садись. Стул только случайно не поломай, — весело шепелявит между тем Илья Захарович. — Гостем будешь, если монета водится. А нет, счастья попытай, вон они, сами в ручки просятся. На худой конец без порток уйдешь, — посмеиваясь, он кивает на карты, потом представляет меня: — Витек, дружок мой закадычный. Только начали, а уже полсотни мне оставил. И выпил всего ничего. Ну, как не дружок, верно? — За дружбу с тобой, дядя Илья, можно и больше оставить, — хитро щурюсь я и поворачиваюсь к гостю. — Как тебя величать то будем?
— Леха, — гудит он и тянет свою лапу. — Садись, Леха, насмешливо говорю я и отвожу его руку. — Рано суешь. Скажи лучше, как еще тебя кличут?
— Если ты Витек, то я Леха, — снова гудит он. — А сунуть я могу и по другому. — Пока не требуется, — отвечаю я. — Лучше выпьем по первой за знакомство. Не возражаешь? А уж там будем смотреть, что и как. — Принято, — соглашается Леха, и толстые губы его чуть расползаются в усмешке. — За знакомство можно. — И то, Лешенька, — наставительно говорит Илья Захарович, разливая водку. — Порядок знаешь? Вопросы задаем мы, раз уж ты к нам залетел. А твое дело отвечать. Ты как? — обращается он к Володе и указывает на водку. — Ни ни, дядя Илья, — вскакивает со стула тот. — Я побегу. У меня еще полплана только. Значит, клиент мой будет доволен? — и он весело подмигивает Лехе. — Если человек свой, то будет доволен, — туманно отвечает Илья Захарович.
— Завалил? — деловито спрашиваю я. — Вроде того… — хмурясь, отвечает Леха, и мне кажется, что он сам недоволен тем, что сотворил.
— Откуда ж ты к нам залетел? — интересуется Илья Захарович. — Где тепло, где урюк растет, — усмехается Леха.
— Счеты, соколик, сводил или деньга большая светила? — спрашивает он, с заметным усилием прожевывая колбасу. — Надо было, значит. — неохотно гудит в ответ Леха.
— Темнишь? В такой компании этого не любят. Леха должен знать. А если не любят, то бьют. Но драка Лехе невыгодна. Не потому, что он не надеется взять верх. Тут он, кажется, не сомневается. Но он боится снова очутиться на улице. Это его состояние я ощущаю каждым своим нервом. Боится, боится. И, видно, не зря боится. Видно, он и в самом деле натворил что то серьезное. А раз так, он ссориться ни в коем случае не будет, и на него можно нажать. Во всяком случае, следует попробовать. Надо непременно узнать хоть какие то детали, обстоятельства совершенного им преступления и подержать его у Ильи Захаровича хоть сутки, пока мы не получим сообщение о каком либо похожем преступлении и не «примерим» его к этому Лехе, к бандитской его роже, к явно бандитским повадкам, судя по которым от этого парня можно ждать чего угодно. — Ты номера то брось, понял? — добавляю я угрожающе. — Отвечай человеку, когда спрашивают. Закона не знаешь? Хозяин он. А добродушный Илья Захарович улыбается при этом так многозначительно, что Лехе становится явно не по себе. — Счеты свели, — бормочет он. — Ты в Москве много бывал? — вкрадчиво шепелявит Илья Захарович. — Порядки тут знаешь или как? — Первый раз залетел. Больше не сунусь. — И умно сделаешь, — кивает Илья Захарович. — Потому порядки здесь, паря, особые, чтоб ты знал. Вот я на них зубы все съел, видал? — Он оскаливает зубы, и я на секунду столбенею, но тут же вспоминаю, как он мне перед приходом Лехи жаловался, что уже неделю ждет новый протез и даже стесняется выходить на улицу.
— Чем кончал? — небрежно спрашиваю я. — Перышком? И, продолжая жевать, лениво и равнодушно закуриваю. Между тем вопрос очень важен. Если он ударил свою жертву ножом — это одно. Нож можно выбросить, можно якобы случайно найти. За него не зацепишься. Да и не всякий нож считается холодным оружием. Но если у Лехи пистолет, то все меняется. С пистолетом его можно брать хоть сейчас, и надо брать. Это слишком опасно. И прокурор немедленно даст санкцию на арест. А как же? У нас это ЧП, преступник, вооруженный пистолетом. — Не все те равно чем? — угрюмо и недовольно отвечает Леха. Я пожимаю плечами. — Думал, может, тебе маслята нужны, а ты небось при капитале. Леха в ответ подозрительно щурится и, решившись, говорит: — При себе, робя, ничего нет. Вот, три сотни, и все. Он достает из кармана брюк деньги, красные десятки рассыпаются по столу. А Леха между тем выворачивает карманы. На столе появляется расческа, кошелек, небольшой перочинный нож, которым убить человека никак нельзя, грязный носовой платок. На Лехе толстый старый свитер и, кроме как в брюках, карманов у него больше нет. Но в задний карман брюк он почему то не лезет. И я коротко приказываю: — Там чего? Покажь! Это все в порядке вещей. На это Леха обижаться и сердиться не должен. Церемониться в таких случаях не принято. Надо знать, с чем пришел незнакомый человек, что от него можно ждать и можно ли ему довериться. Все тут обычно насторожены; за каждым что то тянется и всем что то грозит, а кое кого, бывает, и ищут уже. Поэтому чужака встречают подозрительно, настороженно, и проверка неминуема. Это Леха знает, и кажется, к этому готов. При моем напоминании он поспешно хватается за задний карман, вытаскивает оттуда измятый, замызганный паспорт и небрежно швыряет его на стол. — Вот там чего, — усмехается он. — Глядите. К сожалению, глядеть нельзя. Паспорт тут не пользуется уважением. Наоборот, малейший интерес к паспорту может вызвать подозрение. И я, даже не взглянув на него, с легким разочарованием говорю: — А я думал, тебе маслята нужны. — Пригодятся, — неожиданно заявляет Леха.
— Сколько тебе их требуется? — спрашиваю я. — А у тебя что, склад? — ухмыляется одними губами Леха, в то время как его черные глазки за припухшими веками подозрительно буравят меня и пьяной поволоки в них словно и не было, а ведь выпил, подлец, в два раза больше, чем мы с Ильей Захаровичем. — Твое дело сказать сколько, — отвечаю, — а уж склад у меня или полсклада, мое дело. Интерес у тебя нехороший. Дошло? До Лехи дошло, я вижу. — Ну, к примеру, полсотни можешь? — спрашивает он, поколебавшись. Почему то он поколебался, прежде чем сказать. — Посмотрим, — отвечаю. — У тебя пушка то какая? — Пушка?.. Как ее, заразу… — Он скребет затылок и неуверенно говорит: — Кажись, «вальтер», что ли… — «Кажись»! — насмешливо передразниваю я. — А с какого конца она стреляет, заметил, голова? — Твое дело достать что заказано, — озлившись, теперь уже пытается передразнить меня Леха. — А что я заметил, мне знать. Дошло? Последние слова он произносит явно многозначительно. Что бы такое особенное он мог заметить, интересно? — Ты, Леха, не сомневайся, — миролюбиво вставляет Илья Захарович. — Витек что пообещает, то железно. Завтра все будет как штык. Верно, Витек? — Само собой, — киваю я. — Маслята мои, хрусты твои. Счет три один в мою пользу. Сговорено? — Пойдет, — охотно соглашается Леха. Где же, интересно, у него пистолет? И почему он сразу не назвал систему? Не такой уж он темный малый, чтобы не разбираться, что у него в кармане лежит. Недавно приобрел? Все равно, система — это же первый вопрос. Тем более, если стрелял уже из него. А может быть, это не его пистолет? И даже не он стрелял? И в Москву он приехал тоже не один? Тут надо разобраться, внимательно разобраться и не спешить. И не упустить этого Леху, не упустить пистолет. Уже темнеет, и я начинаю прощаться. Напоследок говорю Лехе: — Не сомневайся, все будет в лучшем виде. Готовь хрусты. Будет надо, чего хочешь достанем. Мы тут все дырки знаем. Главное, за дядю Илью держись. — Я в своем городе тоже чего хочешь достану, — говорит Леха. — Это какой такой? Вдруг залететь придется. Леха хмурится. — Придет время, скажу. — Ну, гляди. Как знаешь, — усмехаюсь я. — Голову, значит, доверяешь, а как город звать — нет? Ну, чудик. — Голову я тебе тоже не доверяю и ему, — возражает Леха, кивая на Илью Захаровича, потом, оглядевшись, многозначительно добавляет: — Если что тут не так окажется, вон он первый с двенадцатого этажа через окно навернется. И нехорошая усмешка кривит толстые его губы. — А ты за мной? — мягко спрашивает Илья Захарович. — Ладно, замнем для ясности, — вмешиваюсь я. — До завтра.
— Может быть, они убили тоже приезжего и труп спрятали? — М да… Вполне может быть и так… что приезжий… — недовольно ворчит Кузьмич, откидываясь на спинку кресла, и трет ладонью седоватый ежик волос на затылке. — Надо, милые мои, вокруг этого Лехи чертова поработать. Кажется, какая то неприятная перспектива тут для нас все таки откроется. — Но ведь ни одной зацепки пока, ни одной! — досадливо восклицаю я. — Если бы хоть с пистолетом его прихватить. — Надо узнать, где вообще его вещи, — замечает Валя. — Приезжий все таки. — Да, — соглашается Кузьмич. — Нужна какая то комбинация, чтобы он привел на тот адрес, где ночевал. И вторая комбинация, возможно, потребуется, чтобы к пистолету привел. Но патроны ему при этом давать ни в коем случае нельзя. — Но показать? Только показать из своих рук — можно? — с улыбкой спрашиваю я. — От этого ничего не случится? — А что это тебе даст? — Пока не знаю, — честно признаюсь я. — Он плохо знает пистолеты, — напоминает Валя. — И калибры, конечно, тоже. И тут меня осеняет. Валя, сам того не подозревая, подал блестящую идею. Я торопливо развиваю свой план. Кузьмич ухмыляется в усы. — Что ж, попробуй, — говорит он. — Вообще то неплохо придумано. Одна слабинка только есть. Продумай, откуда все взял. И еще помозгуйте ка вдвоем пока над первой комбинацией. Адрес надо узнать непременно. — Может быть, и пистолет там? — как всегда, неуверенно, полувопросительно даже, предполагает Валя. — Может, там, а может, и не там, — качает головой Кузьмич. — Даже, скорей всего, не там, мне думается. И третье, что надо узнать, это все, что возможно, о совершенном убийстве. — Если это вообще убийство, — вставляет Валя.
— Уверен, что они все таки что то совершили, — упрямо возражаю я. — Вот именно, что «они», — многозначительно замечает Кузьмич. — И я так думаю. Один он навряд в Москву заскочит. И вот это, — он грозит мне очками, которые, как обычно, крутит в руках, — это четвертое, что надо узнать: один он или нет и где остальные. Всех подобрать надо, всех до единого, помни.
— Может быть, пистолет приведет и к тому адресу, и к преступлению, и к соучастникам. Не думаешь? — Надо бы так сделать, — отвечаю я.
— Я думаю, его надо испугать, — предлагает Валя. — Чтобы растерялся, понимаешь? Чтобы совета попросил, помощи. А для этого ему придется и кое что о себе рассказать, никуда не денешься. И тогда… Валя не успевает закончить. Звонит телефон. Я поспешно хватаю трубку, потому что все время жду каких то звонков, из разных концов города, от самых разных людей. Одновременно у меня крутится с десяток самых разнообразных, неотложных дел. Будьте спокойны, мы зря деньги не получаем. Ну, а звонок может означать и появление нового срочного дела. Вот такая у меня сумасшедшая, проклятая и любимая работа, без которой я уже не проживу. — Лосев слушает, — говорю я в трубку. — Здорово, Витек, — усмехаясь, отвечает знакомый голос. — Привет от Лехи. — Здорово, дядя Илья, — смеюсь я в ответ. — Чего он делает? — Спал как убитый. А сейчас меня с хлебом ждет. Завтракать будем. Звонил при мне бабе какой то. Видно, на работу. Зовут Муза Владимировна. — Что он ей говорил? — Ничего не говорил. Ее на месте еще не было. Боюсь, как бы без меня не дозвонился. Ты когда приедешь? — Часа через полтора. — Придумали кое чего? — Не без того. А Леха ничего по делу не говорил? — Нет. Опасается, я вижу. Очень насторожен. — Ладно. Вы номер, который он набирал, не заметили? — А как же? Пиши.
— Уточни, что это за учреждение и кто такая Муза Владимировна, где живет, ну, и все прочее, что требуется. Через час я уже мчусь в машине к Илье Захаровичу, по дороге лихорадочно соображая, как себя там вести. Врываюсь я в маленькую квартиру как буря, не то испуганный, не то обозленный, это пусть уже Леха сам решает. И, едва успев поздороваться, накидываюсь на него: — Что ж ты, дурила, наделал? Ведь труп то нашли. Леха, опешив от моего напора, секунду смотрит молча на меня, потом неуверенно говорит: — Не… — Вот тебе и «не». Приметы же сходятся! — Какие такие приметы? — не понимает Леха. — Да твои, дурья голова, твои! — Ну да? Леха пугается. Он даже меняется в лице. А маленькие черные глазки под припухшими веками продолжают зло и недоверчиво буравить меня. — Уж будь спокоен, — говорю я. — В Москву небось попал. Это тебе не под алычой пузо греть… — И деловито спрашиваю: — Где ты его хоть завалил, какой примерно район? — А я знаю ваши районы? — пожимает широченными плечами Леха. — Почем я знаю какой? — Ну, ты хоть примету дай. Я Москву всю обегал. — А тебе зачем? — Во, доска! — призываю я в свидетели Илью Захаровича и снова обращаюсь к Лехе: — Ты соображаешь, куда попал? Да если тебя ищут по мокрому делу, то целый ты отсюда не выберешься, понял? — Сам — нипочем, — подтверждает Илья Захарович. — Если только кто поможет. — А что он, к примеру, сделать может? — довольно нервно спрашивает Леха, торопливо закуривая и, словно на улице, прикрывая спичку ладонями, потом откидывается на спинку стула и испытующе смотрит на меня. — Что может сделать? — переспрашиваю я. — Да все, что потребуется. К примеру, скажем, маслят добыть, как договорились. Не передумал? — Ты что? — оживляется Леха. — А ну, давай. — Нет, милый человек, — спокойно качаю я головой. — Связываться с тобой таким делом я погожу. Мои маслята небось не в лесу растут. И мне еще свобода не надоела. А за такие дела знаешь что отламывается? — Чего же ты ждать собрался? — А вот охота мне, понимаешь, знать, в самом деле тебя ищут или тут ошибочка вышла. — Ты же говоришь, ищут, — хмурится Леха. — Или брешешь? — Брешет пес! — огрызаюсь я. — А твои приметы вроде бы те самые, что мне шепнули. — Я вглядываюсь в Лехину круглую рожу. — Но все дело в трупе. Где ты его завалил? — Говорю, не знаю. — Темнишь, Леха? — угрожающе говорю я. — Ну, гляди. Сам все равно теперь из Москвы не выберешься. Захлопнуло тебя здесь.
— Ладно, — решается он. — Сейчас вспомним. Леха морщит лоб и энергично скребет затылок. — Значит, так, — говорит он. — Здоровущая церковь там недалеко. Видно ее с того двора даже. Потом, вокзалы рядом. Вот в том дворе мы его… вечером. «Мы»! Леха впервые сказал «мы». — Неужто пальнули? — пугается Илья Захарович. — Еще чего, — самодовольно усмехается Леха. — Мы его — чик! И не кашляй. А потом Чума камнем по лампочке. И тикать. — Так, может, вы его не до смерти? — спрашиваю я и с трудом подавляю даже малейшую нотку надежды в своем голосе. — Все точно, — отвечает Леха. — Не дышал уже. — Да ведь вы утекли, — настаиваю я. — Вернулись потом. В сарай чей то затащили. И за доски спрятали. Теперь до весны, это точно, — словно сам себя успокаивая, говорит Леха. — А сарай то чей был? — продолжаю расспрашивать я. — Хрен его знает. Мы петлю вывернули, а потом на место поставили. Так что ничего они не нашли, брехня все, — убежденно заключает Леха.
— А что, Леха, не страшно тебе было убивать, а? — спрашивает Илья Захарович, и я вижу, как чуть заметно задрожали вдруг толстые Лехины пальцы, в которых он уже зажал сигарету. — Чего ж тут страшного? — храбрясь, отвечает он. — Чик и… готово. — Много страшного, — вздыхает Илья Захарович. — Если в первый раз, конечно. Человеческая жизнь, Леха, чего нибудь стоит. Что твоя, что другого. Как считаешь? Охота тебе, скажем, помереть? — Кому ж охота? — Ну вот. А ты говоришь, отнять ее нестрашно. — Пьяный я был, — хмуро говорит Леха, отводя глаза и стараясь не смотреть на свои руки.
— Ну, кое чего я вспоминаю в том районе. Ты меня поправь, если не так, — медленно говорю я, словно в самом деле роясь в своей памяти. — Двор этот проходняк… Оттуда как раз Елоховская церковь видна… Ворота железные, на цепи, но пройти можно… — Прямо в доме ворота, забора нет, — вставляет Леха. — Точно, — соглашаюсь я. — Двор небольшой такой, тесный, — продолжаю как бы вспоминать я. — Детская площадка посередине, а справа сараи, штук шесть, так, что ли? — Точно, — удивленно таращится на меня Леха. — Только сараи прямо будут, за площадкой. А справа дом. — Ага. Трехэтажный, кирпичный… — Не. Пяти. А с третьего этажа тот шел, ну которого мы… Леха вдруг запинается, решив, что сказал что то лишнее, и, усмехаясь, добавляет, надеясь, видимо, отвлечь мое внимание: — Лопухи! Среди зимы надумали ворота красить зеленью какой то. — Да ладно, — небрежно машу я рукой, словно и думать мне надоело над всей этой ерундой.
— Узнаешь? — насмешливо спрашиваю я. — Чего ж тут не узнать, — в тон мне отвечает Леха. — Эх, темнота, — уже с откровенной насмешкой говорю я. — Это же все разные калибры, вон, на глаз видно, — и кладу рядом два патрона. — Вот «вальтер» номер три, а это — наган. А вот этот, — я придвигаю ему третий патрон, — от ТТ. Лавка к тебе приехала, дура. Выбирай чего требуется. Ну? Леха озабоченно чешет затылок. — Вроде «вальтер»… — «Вроде!» — передразниваю, я. — А номер какой? — Хрен его знает какой. — Ну, тащи тогда, примерим, чего тебе требуется. — Ишь ты, какой «примерщик», — недоверчиво усмехается Леха, наклоняясь над столом и рассматривая патроны, по прежнему не решаясь, кажется, к ним прикоснуться, потом откидывается на спинку кресла и, сунув руки в карманы, объявляет: — Вот я их отнесу, там и примерят. — Там пусть свои примеривают, — зло отрезаю я. — А эти, милый человек, я из рук не выпущу, понял? Не мои они. — Так я тебе гроши оставлю. Я знаю, что Лехе уже не выйти просто так из этого дома. Стоит ему показаться на улице, как его возьмут под наблюдение и он сам приведет наших ребят к месту, где спрятан пистолет, или к его истинному владельцу. Может быть, он приведет нас к Чуме? Или к третьему, если он существует? Однако отдавать Лехе патроны я все же не должен. Еще не хватает снабжать этих гадов патронами, даже если подойдет только один. Это может стоить одной человеческой жизни. Кроме того, такая подозрительная доверчивость — отдать ему все, а главное разные патроны, большинство из которых ему не подойдет, при их очевидном дефиците, способен только последний «лопух», и это может насторожить Леху или того, другого, к кому он понесет патроны. — Значит, так, — решительно говорю я, поворачиваясь к Лехе. — Хочешь маслята примерить или нет? Давай сразу говори. — Хочу, — не задумываясь, отвечает Леха. — Тогда ноги в руки, и пошли, — все так же решительно заключаю я. — Так и быть, гляну, что за пушка у вас. — С тобой… ехать? — Со мной. Чего вылупился? — усмехаюсь я. — Не бойся, не обижу. — Ну зачем обижать, — неуверенно гудит Леха, все еще не придя в себя от моего неожиданного решения. — Мы зазря тоже никого не обижаем. — И того, значит, не зазря, — вполне к месту интересуется Илья Захарович. — За дело, выходит, а, Леха? — За дело, — хмуро соглашается Леха. — Как же вы с ним перекрестились, ежели ты первый раз в Москве, а он, выходит, тутошний? — не отстает Илья Захарович. — Он тоже из наших мест. — Чего же вы его там не завалили, у себя? — удивляется Илья Захарович. — Чего проще то, лопухи? — Значит, надо было так, — недовольно отрезает Леха и предупреждает: — Не цепляйся, дядя Илья. Больше трепать об этом деле не буду. Нельзя. — О! — поднимает палец Илья Захарович и обращается ко мне: — Видал, Витек? Я ж тебе говорю, деловой мужик, — указывает он на Леху. — Вполне можешь доверить ему… кое что. Как он нам. — Ну, так как, едем, что ли? — спрашиваю я таким тоном, словно проверяю Леху, «деловой» он мужик или так, и в самом деле мелочь пузатая, как выразился Илья Захарович, и можно ли вообще с Лехой иметь дело. — Некуда пока ехать, понял? — горячо, даже с каким то надрывом отвечает мне Леха, как бы принимая мой вызов и изо всех сил демонстрируя искренность. — У Чумы она, пушка то. Его она. А маслят нет. Он чего хочешь за них отдаст. — Ну, а за чем дело? — За Чумой и дело, — все так же горячо отвечает Леха, совсем утеряв свою сдержанную солидность. — Мы как в тот вечер разбежались, так и не сбежались пока. Побоялся я по тому адресу идти, куда меня ночевать определили. К бабке одной. Вот к вам, значит, прибился. Ну, Чума меня и потерял. И я про него пока ничего не знаю. — Ну и что дальше? — холодно и напористо продолжаю спрашивать я, словно экзаменуя Леху. — А дальше вот — звоню Музке Шоколадке, бабе его, — охотно продолжает Леха. — Она по телефону темнит. Чуму даже называть не хочет. Встретиться, говорит, надо. В городе. К себе, видишь, не пускает. — А вообще то ты с ней знаком? — Какой там знаком. Издаля видел два раза. — Чума у нее живет? — Хрен его знает. Может, и у нее. — Ну, и как же ты его теперь найдешь? — спрашиваю я. — А вот с Музкой Шоколадкой в четыре часа свидимся, она и скажет. Отсюда до Белорусского вокзала далеко? — Отсюда куда хочешь далеко, — рассеянно отвечаю я. — Это же конец Москвы.
— Ты помни. Намертво себе заруби, — внушительно говорю я ему. — Если за тобой мокрое дело, это всегда может вышкой обернуться. И ты тут никому не верь. Ни богу, ни черту. Вот твой Чума, к примеру. Ты его как знаешь? — Этот по гроб свой. — По гроб никто не свой, помни. Ни брат, ни сват. Только мать, понял? У тебя она есть, мать то? — Ну, есть… — неохотно отвечает Леха. — Во. Больше на свете никого у нас нет. Никто по тебе не заплачет. — Чума — кореш мой старый Чего у нас только не было, упрямился Леха, — ни разу не подвел. Так что будь спокоен.
— Ха! — иронически восклицаю я. — А чего у вас было то? Морду кому вместе били? Или из ларька шоколад утянули пацанами еще? — Было кое что получше, чем ларьки, — самодовольно возражает Леха. — Где работали? — У себя. — Это где же? — В… Южноморске. — Ишь ты. У самого синего моря, значит? — Ага. — А тебя оттуда отдыхать отправляли? — Было дело, — невольно вздыхает Леха. — Два раза хватали. Двояк и пятерку имел. Сто сорок четвертая, часть вторая и восемьдесят девятая, тоже вторая часть. По двум крестили.
— Где последний раз сидел? — продолжаю спрашивать я. — В Мордовской, строгого режима, — с оттенком хвастливости даже сообщает Леха. — Там Чуму и встретил. Там и скорешились. Из наших мест оказался. Потом вместе и вышли. — А у него в Южноморске кто? — Мать, жена и дочка, — усмехается Леха. Три бабских поколения по нему ревмя ревут.
— До Белорусского нам переть долго. Пора, Леха, двигаться. Говорю я это таким тоном, словно вопрос о нашей совместной поездке уже давно обговорен и решен. — Ага, — беспечно и как будто даже обрадованно подхватывает Леха Пошли. Эх, познакомлю я тебя с такой кралей, что закачаешься. И мне почему то кажется, что игра у нас с ним пошла взаимная, и притом серьезная. Смотрите также: Аркадий Григорьевич Адамов Круги по воде Инспектор Лосев – 6 Аркадий Григорьевич Адамов
3855.98kb.
10 стр.
Аркадий Григорьевич Адамов Злым ветром Инспектор Лосев – 1 Аркадий Григорьевич Адамов
4923.71kb.
15 стр.
Аркадий Григорьевич Адамов На свободное место Инспектор Лосев – 3
6354.38kb.
22 стр.
Аркадий Григорьевич Адамов Круги по воде Инспектор Лосев – 6
3863kb.
10 стр.
Аркадий Григорьевич Адамов …Со многими неизвестными Аркадий Григорьевич Адамов
3077.92kb.
8 стр.
Лосев Юрий Григорьевич, глава ОАО «Россевзапстрой»
23.04kb.
1 стр.
Аркадий Григорьевич Адамов Последний
3964.18kb.
13 стр.
Аркадий Адамов Василий Пятов
1556.57kb.
10 стр.
Аркадий Адамов Угол белой стены
7703.47kb.
24 стр.
И. о начальника Межрегионального угадн по Тюменской области, хмао-югре и янао
105.4kb.
1 стр.
Алексей Лосев Эстетика возрождения Лосев Алексей Эстетика возрождения
1864.43kb.
13 стр.
Подвижная игра на лыжах «Занять место» 16.68kb.
1 стр.
|