Черные очки

Театральная или радио-пьеса в 5 картинах, 15 актах
Действующие лица:

Роман – жених Юлии, студент института нефти и газа; он же – Гарик.

Юлия – невеста Романа, студентка финансово-экономического института.

Гарик – солист группы «Босяки», автор шлягеров, он же – Роман.

Сергей – номинальный руководитель группы «Босяки», приятель Романа.

Яков Семёнович – учитель музыки, в прошлом – саксофонист, он же – отец Силуан, священник, он же – тайный отец Романа.

Эдик – репортёр влиятельной газеты «Акулы бизнеса», при случае – частный детектив.

Тарабарские, родители Юлии:

Шура (Ширин), черкешенка, – мать Юлии, возлюбленная Фёдора (Фархада).

Мурад, татарин, – отец Юлии (официальный).

Тарасовы, родители Романа:

Оксана, украинка, – мать Романа, возлюбленная Якова Семёновича.

Фёдор (Фархад), русский, – отец Романа (официальный), возлюбленный Шуры (Ширин).

Музыканты группы «Босяки»:

Андрей – ударник,

Стас – электроорган.

Потапыч – начальник охраны банка «Возрождение», друг Фёдора, сослуживец по спецназу в Афгане.

Вася – строитель, поэт.

Аня – официантка в кафе.

Продюсеры, публика, милиция, охранники, униформисты.

Картина первая
Акт первый

Ситуация прямого концерта. Звучит яркий шлягер.

Световые эффекты. Оркестр свингует. Публика в восторге, орёт. Особенно выделяется загадочная фигура солиста Гарика: длинные чёрные патлы, чёрные очки, раскованность, страсть, виртуозное владение электрогитарой.

Финал. На сцену рвутся фанаты. Их сдерживает охрана. Прорывается Юлия с огромным букетом роз. Вручает Гарику. Бросается ему на шею. Он не прочь от поцелуя. Всенародное объятие. Между ними прекрасный и колючий букет роз. Публика неистовствует. Затемнение.
Акт второй.

На авансцене уголок уличного кафе. Юлия за столиком с бокалом «фанты». Явно ждёт, нервничает. Раскованно входит Эдик с шикарной цифровой фотокамерой.

Эдик (галантно): Судя по «фанте», это Вы назначили мне свидание? Юлия, не так ли?

Юлия (решительно): Здравствуйте, Эдик. Да, это я. Присаживайтесь. У меня к Вам деликатное дело.

Эдик (комфортно располагаясь): Я был заинтригован Вашим звонком. А кто Вам порекомендовал обратиться ко мне? Так сказать, кто наводчик?

Юлия: Так, одна подружка, Верочка. Знаете такую?

Эдик: Хм, Верочка, Наденька, Любаша… Да-да, кажется, припоминаю. Так в чём дело-то? Рад буду помочь, в пределах возможного, разумеется.

Юлия («берёт быка за рога»): Меня заинтересовал солист группы «Босяки», некто Гарик. Знаете эту группу?

Эдик: Наслышан, как же. У них сегодня премьера – бешеный успех. Я только что оттуда. Такие вещи репортёр не должен пропускать. Публика очумела. Одна красотка чуть не задушила солиста в объятиях… с розами!.. Минуточку, да не Вы ли – та красавица? Глазища горят. Царапина на щеке…

Юлия (обрывает): Скажу прямо: этот человек мне дорог. Так вот, хочу знать о нём всё. Но он такой… таинственный… (Деловым тоном) Вы человек информированный, по словам Верочки, способны помочь скромной девушке. Буду весьма обязана. Вот задаток. (Достаёт конвертик.) Как видите – конвертируемая…

Эдик (мельком заглянув в конвертик, небрежно прячет его во внутренний карман): Да, конечно. Сложно, но я постараюсь.

Юлия (как в детективном сериале): Связь постоянная по мобильнику в любое время дня и ночи… Да, вот ещё что. У меня предчувствие… Знаете, сердце… подсказывает. Что-то у этих «Босяков» не в порядке. Кажется, взаимоотношения накаляются… Верочка говорит. Она довольно близко знакома с их ударником, кажется… Пожалуйста, не сводите с них глаз. Если что-нибудь с Гариком случится, я не знаю… Глаза выцарапаю… Загрызу… Короче, выясните. Благодарность – неумеренная. (Стремительно поднимается. Уходит.)

Эдик (задумчиво выпивая рюмку коньяка, заранее заказанного Юлией): Ну, даёт! Девка совсем сбрендила! Впрочем, мне на руку. (Достаёт конверт, ловко пересчитывает доллары). Но как хороша! Пламя!

Затемнение.
Акт третий.

На сцене – закулисы. Звучат заключительные аккорды. Нарастает овация, сопровождаемая ударником. Стремительно входят усталые, но разгорячённые музыканты: Стас, Андрей, Гарик, Сергей. С другой стороны вваливаются толпой друзья, поклонники, дельцы шоу-бизнеса.

Друзья «качают» Гарика. Крики «Ура!», «Даёшь всемирные гастроли!», «Шампанского!»

Справа возникает импровизированный стол: закуска, шампанское, цветы.

Слева появляется Яков Семёнович, учитель музыки. Скромно стоит на отшибе от веселящейся толпы, наблюдает, улыбается: его радует успех и ликование молодёжи.

Гарик замечает учителя, бежит к нему, раскрыв объятья.

Гарик: Яков Семёнович, я счастлив! Наконец-то настоящий успех! А всё Вы. Мы Вам страшно благодарны! Помните, как мы вчетвером прибежали к Вам, знаменитому саксофонисту, – сопливые пацаны: «Бей – но научи!» Что-то там «мурлыкали», звенели на гитарах, барабанили по столу, «блеяли» хором. И вот теперь – триумф! В этом наполовину – Ваша заслуга.

Яков: Конечно, всё помню. Главное, вы горели желанием играть. Ну, а остальное – упорство, труд, везуха, как говорится. Так что – вперёд! И Бог в помощь!

Гарик: Но отчего Вы перестали выступать? Такой мастер! Сначала ушли с эстрады, стали простым учителем в музыкалке. Потом вовсе исчезли. Говорят, в подземке… играете… Неужели…

Яков (с горечью): Поток времени, сынок. Время стёрло нас – тогдашних джазистов – в порошок. Да и начальство «не способствовало»: запреты, гонения, «пособники запада», «идеологические диверсанты» – и прочий бред. Но главное не в этом. Главное – душа другой музыки возжелала, возможно, небесной… Теперь, Рома, после всех трудов, удач, провалов, решил уйти от мира. Принял постриг. А там – как Бог велит. Возможно, предложат тут в пригороде небольшой приход принять: церковку восстановили, а священника нет.

Гарик (с энтузиазмом): Яков Семёнович, это потрясающе! Хотя мне и не совсем понятно: жизнь кипит, события, победы, музыка – а тут в монахи… К тому же любовь… Есть тут одна девушка, так, мелькнула в публике…У неё такие глаза! Такое чувство в них. Она все наши концерты посещает. А на днях целый куст роз мне вручила – и мы потом даже обнялись – втроём: я, она и розы! Правда, розовые коготки впились довольно чувствительно… Наверно, из ревности.

Яков: Ну что ж, всему своё время – и любви, и монашеству. А любовь – это прекрасно. Ведь сказано: Бог есть Любовь. И нам любить велел. Но любовь ещё и ответственность, терпение, служение любимой, любимому. Ты это понимаешь?

Гарик: Да пока что о любви я одно знаю – как с головой в кипяток!

Яков: Ну, ничего: любовь сама всему научит, если искренняя, от души… Что ж, прощай, сынок. Если понадоблюсь, приходи. Знаешь, где меня отыскать.

Гарик: До свидания, Яков Семёнович. А как Вас в новом образе называть?

Яков: Был на свете старец святой, Силуан, – простой и мудрый. Вот и меня нарекли Силуан. (Прощается, коснувшись рукой щеки Гарика. Уходит.)

Всё время диалога Гарика и Якова на сцене идёт бурное застолье: выстрелы пробок шампанского, взрывы смеха, горячие речи по поводу успешного выступления. (Замысел объемного действия, 50 тактов для импровизации актёров.)

Сергей: Гарик, что ты там застрял. Ты же главный виновник… торжества! Канай к нам! (Всем) Старики, ура! Лёд тронулся – теперь держись!

Гарик (Вступая в разговор): Действительно, это успех. Пора клепать новые номера. У меня уже есть идейки. Такое шоу закатим: острое, современное – новые песни, музыка, мотивы разных народов – от Индии до Америки, от Кавказа до Чукотки. Вот и Яков одобряет…

Сергей: Да уж: чукча не чурка, чукча – музыкант. Что, ушёл дед?

Гарик: Не просто ушёл, а вообще от Мира уходит. Постригся в монахи. Возможно, даже священником будет.

Сергей (со смехом): Чо ты говоришь? Ну, у старика совсем крыша поехала.

Гарик: Ты напрасно так жёстко о нём. Он настоящий учитель. Прежде всего сам стремится к духовности. Наверно, он прав.

Сергей: Да ты что! С его техникой на саксе, с его знаниями как раз теперь такие бабки можно заколачивать!

Гарик: Ну что уж ты зарядил: бабки да бабки. А о душе кто подумает? Яков и теперь впереди многих, такие уроки нам даёт…

Сергей (деланно уступая): Да ладно, честь ему и хвала… А мы – к звёздам. И без всяких там терниев. Тернии – это для тупых и мрачных… (Отходит в сторону. Говорит как бы для себя, аппартом). Вот бы и тебя в какой-нибудь монастырь запичужить, умника, чтобы под ногами не путался. Не люблю ни с кем делиться – ни славой, ни бабками, ни бабами, ха-ха-ха! (За столом веселье).

Стремительно входит господин с небольшой свитой пиджачников.

Господин: Кто хозяин этот группа? Карашо, отшень карашо! Я продюсер Дин Смит. Пишем тут и сейчас договор: кастрол по началу странах Восточной Эвропа. А там будем посмотреть, возможно Западный Эвропа, ну и так далее.

Главный пиджачник: Во даёт! Дин Смит это Дин Смит – мигом быка за рога! Но это дела недалёкого будущего. А пока что мы вас у себя обкатаем: сначала Петербург, потом на Юга, потом уже в лапы к Смиту.

По закулисам бродит репортёр Эдик. Время от времени щёлкает фотокамерой со вспышкой. Пытается что-то записать на магнитофон.

Сергей: А это ещё что за фрукт? Шпион? ФСБ?

Эдик: Пресса! Пресса! Акулы бизнеса. Спец.корр. Два слова в номер! Вы уже подписали контракт с господином Дином Смитом? Где ближайшие гастроли? Кто ведущий солист? Кто он, откуда возник? Крошечное интервью! Кто руководит группой «Босяки»? Каково ваше кредо?

Сергей (прерывая, с апломбом): Руководитель я. А вы здесь пока что лишний. Ещё ничего не известно толком. (Охране) Покажите этому господину выход на улицу, а то здесь столько переходов и закоулков…

Взрыв веселья. Затемнение. Занавес.

Акт четвёртый

На авансцене уличное, уже знакомое нам, кафе. Эдик поправляет слегка растрёпанную причёску, удобно располагается за столиком. Заказывает юной официанточке сто граммов коньяка с лимончиком. Достаёт мобильник, набирает номер.

Эдик (со вкусом): Алло, Юлия? Добрый день, Юлечка! Да-да, это я, агент № 003. Информация номер один: некое, интересующее нас лицо на грани великих событий. Похоже, с «Босяками» подписан серьёзный контракт на гастроли: Петербург – Черноморское побережье – страны Восточной Европы… ну и так далее. Так что интересующее нас лицо (назовём его для краткости «Чёрные очки») может ускользнуть от нас, и надолго. Сеанс окончен. Иду по следу. Всего!


Картина вторая
На широком экране задника – город. Шум проезжей улицы. Слева – фасад современного здания с вывеской «Компания «Чёрное золото». Справа – вычурный особняк с вывеской «Банкъ «Возрождение». Сцена разделена на две части: слева – офис нефтяной компании, справа – кабинет директора банка.
Акт первый

В офис решительно входит женщина средних лет, подчёркнуто стройная, черты лица выдают горянку. Это мать Юлии Александра (настоящее имя Ширин, как у героини известного эпоса).

Шура (как бы сама с собой): Мурад на селекторе. Самое время действовать. Ждать и терпеть больше нельзя. (Подходит к телефону, набирает номер, говорит, как бросается в холодную воду) Алё!

Фёдор (ген.директор банка «Возрождение», авторитетно): Говорите!

Шура: Здравствуйте, господин банк!

Фёдор (всё ещё машинально): Да, слушаю… (осознавая, встревожено) Что вы сказали?

Шура (молчит, прикасается к левой груди, где сердце…) …

Фёдор (обеспокоено, потом смятенно): Алло, кто это? Алло! Постойте… Почему Вы молчите?.. Неужели?.. Алло! (Осторожно) Ширин?.. Говорите… Пожалуйста…

Шура (чуть слышно): Фархад…

Фёдор (нетерпеливо, восторженно): Ширин! Ты! Сколько лет! Где ты? Давай встретимся. Почему ты молчала?.. Столько лет…

Шура: Когда расстроилась наша свадьба, сердце моё разбилось. О чём было ещё говорить?

Фёдор: Да-да, я страшно виноват. Я должен был… не смиряться. Похитить тебя. Бежать с тобой. Господи, что я мог сделать – мелкий служащий сберкассы! Ни кола, ни двора, ни денег – в жестоком канцелярском мире…

Шура: И тогда ты женился на госбанке: взял за себя дочь директора…

Фёдор (запальчиво): Но и ты вышла замуж за нефть – за главного специалиста нефтепромысла!

Ширин (самоотверженно): Нет-нет, ты ни в чём не виноват. Это я виновата: не смогла перечить родителям, братьям. «Иди за своего! Он богатый! Авторитетный! Если нарушишь волю родителей, мы тебя проклянём! Зарежем!» Они продали меня. А я была слишком робкой. И вот… Сердце моё разбилось. Ах! (Достаёт валидол).

Фёдор: Что с тобой? Тебе плохо? Где ты? Я сейчас приеду…

Шура (справившись с волнением): Что ты, не надо: мне уже лучше. (Деловым голосом) Я собственно звоню по делу. Знаешь, я все эти годы не теряла тебя из виду. Всё знаю: и то, что ты крупный финансист. И то, что у тебя замечательный сын, так похож на тебя… в юности… А у меня дочь Юлечка…

Фёдор: Да и я не мог забыть тебя. Доходили вести. Знаю о карьере твоего мужа. Кстати, его «Чёрное золото» – клиент нашего банка, перспективное дело, особенно если объединится с газовой компанией, есть тут намётки… Ведь даже Романа своего я уговорил поступить в институт нефти и газа… Всё равно будущее за объединённым капиталом…

Шура (прерывая): Так вот, у меня дочь-красавица. Но у нас с ней проблемы. Знаешь, подружки распущенные, парни какие-то… У них это называется «бойфренды». Пропадает где-то сутками. Возвращается за полночь или под утро. Сладу с ней нет: нервная, независимая. Учёбу в финансово-экономическом запустила, а ведь вот-вот защита диплома! Боюсь я за неё: взрослая дочь – это проблема. А повсюду – алкоголь, наркотики, насилие, СПИД! Нет-нет, пора ей замуж: остепенится: семья, дети – это спасение в нашем мире.

Фёдор: Как ты права! У меня те же проблемы с сыном. А Юлечка, верно, похожа на тебя?

Шура: Точь-в-точь я в юности. Но, к сожалению, никакой робости: другое поколение. К тому же слишком мы её избаловали: грубит, дерзит, неуправляемая… (Спохватившись) Но это всё наносное, пройдёт, как только… Я её знаю, у неё нежное сердце…

Фёдор (с воодушевлением): Слушай, Ширин, у меня идея! Что если их познакомить – твою дочь с моим сыном. Он толковый мальчик, дельный, талантливый, самостоятельный – весь в меня! Вот только гитарой увлёкся: сочиняет что-то там эстрадное. Но это – хобби, не главное, пройдёт. Ведь Роман – наследник серьёзного дела. Возможно, у него с твоей дочерью получится, то что у нас не сложилось? Это было бы так замечательно! И мы с тобой – пусть косвенно – породнились бы! И наши компании, глядишь, объединились бы: нефть и финансы – это звучит!

Шура (решительно): Фархад, милый! Фёдор Романович, решено, берёмся за дело! До свидания! Жди звонка… (Кладёт трубку, опускается в жёсткое кресло – прямая, как нож, молчит. Потом бормочет, как бы в себе) Твоя дочь… Вся в тебя… Это твоя дочь, наша с тобой доченька, Фёдор Романович, стало быть, сводная сестра твоего Ромки… Что делать, что делать? Но сводная всё же не вполне родная… (Прохаживается по офису. Подходит к телефону. Барабанит пальчиками по крышке стола. Наконец, хлопнув ладонью по столу) Решено. Вперёд – и будь, что будет. Но с Юльки глаз не спускать: того и гляди, что-нибудь отколет, я её знаю.

Шура (порывшись в справочнике, решительно поднимает трубку, настукивает номер): Алё, это редакция «Акул бизнеса»?

Девушка (тараторит): Да, это «Акулы бизнеса». Подписаться на «Акул» можно в любое время дня прямо в редакции. Пенсионерам и льготникам – скидки. «Акулы бизнеса обладают крупнейшим банком данных, подробными досье, свежайшие сведения обо всём, вчерашние, сегодняшние и завтрашние новости…

Шура: Молчите и слушайте. Пригласите к телефону репортёра Эдуарда.

Девушка: У нас есть два-три Эдуарда. Вам какого?

Шура: Того, у которого рубрика «Скандалы, расследования, криминал».

Девушка: А, это Пенкин. Соединяю.

Шура: Алё, это Эдуард? Вас беспокоит… правление «Чёрного золота». Вы не могли бы наведаться к нам? Но не в само правление… Встретимся в кафе возле правления. Это рядом со «свечкой» по улице Советской, 37.

Эдик: Да. Когда Вам удобно встретиться?

Шура: Сегодня. Сейчас. Жду Вас через сорок пять минут. Вы меня узнаете: (шутливо) прямая, как аршин, брюнетка «кавказской национальности». На столике – «фанта», коньяк, кофе. Пароль «007». Если это не я окажусь, скажете: «Извините, я пошутил». Всё. До встречи.

Занавес.


Акт второй

На авансцене то же самое уличное кафе, что и в первом действии. Тот же столик. Шура в светлом костюмчике. На столике оговоренные напитки. Деловым шагом приближается Эдик. Направляется к столику Шуры.

Эдик: Добрый день. А вот и 007. Вы ведь меня ждёте?

Шура: Присаживайтесь. Коньяк? Фанта? Кофе?

Эдик: Первое и третье – для тонуса.

Шура (стучит по стакану): Анечка! (Подлетает юная официантка, явно знает Шуру и её щедрость.) Фанту, коньяк, кофе, шоколад. (Анечка исчезает. Моментально появляется со всем требуемым на подносике – как по волшебству).

Эдик (ловя волну аромата коньячного): Я весь внимание.

Шура: Я выяснила: вы ловкий и, видимо, вездесущий человек, обретаетесь среди молодёжи всех уровней, на всех этих «шоу», «тусовках», «экстримах»…

Эдик: Естественно.

Шура: Необходимо выяснить, проследить, сообщить…

Эдик: Видите ли, как-то это не вполне… по специальности.

Шура: Гонорар неумеренный. Здесь задаток (передаёт конверт). Вы ведь знаете: аванс возвращают в случае неудачи, задаток – остаётся у Вас в любом случае.

Эдик (мельком заглядывает в конверт): Я Вас внимательно слушаю.

Шура: Моя дочь где-то пропадает по ночам, что-то переживает, позеленела вся, забросила учёбу. Необходимо выяснить: где, с кем, в какой степени. Если то, что я подозреваю, – уничтожить негодяя.

Эдик (поёживаясь, кашляет): П-постараюсь. Но, сами понимаете, последнее…

Шура: Озолочу! Вот её фото. (Показывает).

Эдик: Где-то я уже видел это лицо…

Шура: Зовут – Юлия Тарабарская. Запишите номер моего мобильника. Звоните в любое время дня и ночи. Моя кличка «Мадам». Ваша – 007. И учтите, если что-нибудь случится с моей дочерью непредвиденное…

Эдик (поспешно): Расцарапаете!

Шура: Загрызу! Уничтожу!

Затемнение.
Акт третий

Сцена разделена на два пространства. Слева – гостиная в тринадцатом этаже АО «Чёрное золото» – «рабочей квартире» ген. директора Тарабарского.

Справа – такая же гостиная жилого этажа банка «Возрождение» – квартиры ген. директора Тарасова.

Сейчас освещена левая половина сцены. Мурад Тарабарский в махровом халате, сидя в удобном кресле, просматривает ленту «факса». Жена Шура держится за голову, повязанную полотенцем.

Шура: Мурад, ты отец. Скажи ей своё веское слово. Она тебя услышит.

Мурад: Что я ей скажу? Учится она на отлично, почти защитила дипломный. Взрослая девочка. Пока ничего не произошло. Зачем включать тяжёлую артиллерию? Ты мать – ты и скажи: имеешь право.

Шура: Когда «произойдёт» – поздно говорить будет. Уже утро. Где твоя дочь? Компании, пьянки, наркотики, разврат подстерегают на каждом углу. Раньше девушка и подумать не смела о таком!

Мурад (рассеянно): А ведь есть ещё СПИД, сифилис, героин…

Шура: Ты меня убить хочешь! Выход один: она должна выйти замуж, срочно! Есть один прекрасный мальчик.

Мурад (отрываясь от факса): Да? И кто же? Кто его родители? Ты их знаешь?

Шура (выпаливает): Роман Тарасов.

Мурад: Как? Тарасовы – банк «Возрождение»? Достойный союз. Но где гарантии, что их сын…

Шура (срывает полотенце с головы): Я уже поговорила с отцом, Фёдором Романовичем, он сочувствует: у него те же проблемы.

Мурад: Вот ты и поговори с Юлькой доверительно, по-матерински.

(Осторожно входит Юлия: туфли в руках – чтобы избежать объяснений с родителями. Видит, что попалась. Слегка растеряна, замирает, но тут же справляется со смущением, принимает независимый вид.)

Юлия: Привет, предки! Что-то вам не спится.

Родители (хором): Ты должна выйти замуж!

Юлия (обалдело): Что? В честь чего? За кого?

Шура: Доченька, ты находишься на грани гибели. Тебе грозят болезни…

Мурад: Насилие…

Шура: Наркотики…

Мурад: Позор…

Шура: Тебя обидят, там, эти… жоржики.

Мурад: Ловеласы…

Шура: Торговцы… живым товаром!

Юлия (очнувшись): Стоп. Вы с ума спятили?

Мурад: Как ты разговариваешь с любящими тебя родителями?!

Юлия (понимая юмор положения): Хорошо, и кого же вы мне… прикупили в мужья?

Шура: Изумительный мальчик!

Мурад: Сын замечательных родителей, наших деловых партнёров: отец – ген.директор крупного банка.

Шура: Мать тоже порядочная женщина.

Юлия: Постойте, не за родителей же я должна выйти. А каков жених?

Шура: Красавец! Обаяшка! Рост! Глаза!

Мурад: Достойный молодой человек. Оканчивает институт нефти и газа. Представляешь, нашему бизнесу он – родной, позарез необходим. Мы его введём в курс... подготовим поприще, а там и – чем чёрт не шутит… Я уже не молод…

Шура: Видишь, прекрасная пара для нашей красавицы-дочери!

Юлия: Ну, вы даёте! Я ж его в глаза не видела. Мне он – до лампочки… А, понимаю: вы продаёте дочь в рабыни банку! Как он-то называется?

Шура: Роман…

Мурад: Да нет, банк «Возрождение». Представляешь, как при Леонардо да Винчи…

Шура: Как при Дон Жуане, Джордано Бруно… ну при этом, которого на костре сожгли, кажется.

Юлия: Что-то вы перепутали, господа предки: инквизиция и прочее были после и до Возрождения. А впрочем… (в сторону) вот и повод подзаработать. Ну, погодите!