М. Крымова

ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Пьеса

Москва, 2010 г.

Действующие лица
КОТЯ – двадцать пять лет.

ТЕТКА – пятьдесят лет, но выглядит она на все семьдесят, если не старше.

АНША – служанка Тетки, шестьдесят лет.

РОЗА – восемнадцать лет, племянница Тетки.

АРСЕНИЙ – пятьдесят лет, родственник Тетки.

МИТЯ – сорок лет, родственник Тетки.

СУСЛИК – двадцать пять лет, племянник Тетки.

МАЛЬЧИК – тринадцать лет, племянник Тетки.

Как бы автор не представлял себе сцену, пригодную для данного действа, все его, то есть, ее, представления будут спекулятивными, а лучше сказать – умозрительными, принимая во внимание несколько лавочный налет первого определения, в чем оно, конечно, не повинно. И, тем не менее, автор непременно хочет поделиться своими требованиями к сценографии, которые могут быть полезны режиссеру и художнику, если таковые найдутся.

Будет ли это классический интерьер дома, будет ли пространство зонировано вполне материальными перегородками в горизонтальной плоскости или действие будет разнесено по уровням, а может быть, возможно некое световое решение, с помощью которого можно предъявлять зрителю лишь определенные участки пространства, где происходит нужная нам сцена, сценическое решение пространства должно быть подчинено одной цели: события «перекатываются» с одного места на другое без какого-либо временного зазора. Эта непрерывность событий очень важна, как ком снега, скатывающийся с горы. Это в первом действии. Второе действие более статично, то есть все происходит в одном помещении. Этот самый ком уже скатился и медленно тает, обнажая все то, что попало в него прежде, может быть еще задолго до событий, вошедших в пьесу. В настоящий момент это решение представляется автору наилучшим.

И еще. И это, пожалуй, самое главное. Это, пожалуй, будет поважнее всех сценографий. Автор может сомневаться во всем, даже в том, что, по мнению здравомыслящих людей, сомнению не подлежит. Но автор возьмет себя в руки и оставит все свои сомнения при себе. Но вот в чем автор ни на секунду не усомнится, так это в том, что все последующее за этим затянувшимся предисловием, не является фарсом. Никогда и ни при каких условиях. Все это более чем серьезно и бесконечно нежно.

Действие 1
Сцена 1
Посреди сцены стоит АНША. АНША прислуга, она так давно в этом доме, что может себе позволить сказать больше, чем ждут от прислуги. Впрочем, делает она это довольно ловко: она говорит, как бы ни к кому не обращаясь, как будто сама себе, как будто заговаривается. Все уже привыкли к этой ее манере, и не обращают внимания. Эта крепкая женщина лет пятидесяти подчас выглядит величественней своей хозяйки. По виду АНШИ можно не сомневаться, что она точно знает, как все должно быть. Она стоит руки в боки, внимательно оглядывая пол.

Входит АРСЕНИЙ. Подтянутый мужчина лет пятидесяти. Взгляд его внимателен, но, в то же время, чувствуется его некоторое отчуждение от всего и вся. Одет АРСЕНИЙ скромно, но тщательно. Он похож на университетского профессора, из тех, кто, читая лекцию, очень хорошо представляет себе, как выигрышно смотрится его спортивный пиджак на фоне черной доски.

АРСЕНИЙ смотрит на АНШУ, некоторое время ждет, делает круг вокруг АНШИ. АНША оглядывается на АРСЕНИЯ и снова упирается в пол. На протяжении всей сцены АНША так и стоит, а АРСЕНИЙ, разглагольствуя, кружит вокруг нее.
АРСЕНИЙ – Что-то ищете?

АНША – Список. Опять куда-то делся. Хозяйка хотела посмотреть, а его и нет. Говорит, только что в руках держала, и вот – нет.

АРСЕНИЙ – Не понимаю, зачем искать. И так понятно, кто никто не приедет.

АНША – Надо комнаты подготовить, белье… Да где же он? Хозяйка сказала, что оставила его здесь.

АРСЕНИЙ – Даже если опять никто не приедет, все равно… Вся эта предпраздничная суета… И опять я не смогу работать.

АНША – А сейчас-то вам кто мешает?

АРСЕНИЙ – А Бог его знает. Настроения как-то нет. Думал, приеду сюда, отвлекусь от всего и… (машет рукой) А!

АНША – Если его здесь нет, то, наверное… Хотя сейчас только положи что, враз стянут.

АРСЕНИЙ – Да кто же?

АНША – Когда в доме такое творится, чего угодно жди. Хорошо еще, что живы.

АРСЕНИЙ – Наверное, его унес демон. Да, Анша, у вас есть собственный демон, вы это знаете?

АНША – Босяк он, а не демон.

АРСЕНИЙ – То есть вы даже знаете, кто он?

АНША – Еще бы. Если бы хозяйка за него не заступалась…

АРСЕНИЙ – Вы думаете, что это… Да нет, Митя не мог. Просто вы сегодня не в духе. Конечно, целую ночь в этой кладовке…

АНША – А что плохого в этой кладовке?

АРСЕНИЙ – Ну да. Я полагаю, вы пересчитали все банки и…

АНША – Сколько там банок, я и так знаю. Так ведь он и свет выключил.

АРСЕНИЙ – И вы всю ночь просидели в темноте?

АНША – Как же! Я спать легла. У меня там мешки лежат, накрылась ими и легла спать.

АРСЕНИЙ – А мыши? Вы не боитесь мышей?

АНША – Пусть только сунутся.

АРСЕНИЙ – Да, я на их месте тоже не решился бы.

АНША – Я ж что думала? Все уже спят. Вот ключ в двери и оставила. Так ведь он же не на ключ закрыл, на задвижку. Хитрый. (оглядывается) Да куда же этот список провалился? Не удивлюсь, если этот босяк его припрятал. Все назло мне делает. Но только – нет, не на ту напал.

АРСЕНИЙ – И что же вам приснилось?

АНША – А это еще зачем? Сны только больным снятся. Я за всю свою жизнь ни одного сна не видела. И, слава Богу.

АРСЕНИЙ – Нет, я ошибся. Это вы и есть демон этого дома. Вот только никак не могу решить: то ли мне восхищаться вами, то ли бояться.

АНША – Зачем меня бояться? Я никого на ночь в кладовку не запираю. Ничего, рано или поздно выведу его на чистую воду. Сам-то он никогда не признается.

АРСЕНИЙ – А что если это я вас запер?

АНША – Вы? Да куда вам.

АРСЕНИЙ – Нет, это, знаете ли даже обидно. По-вашему я не способен на безрассудный поступок? По-вашему, я не могу потерять…

АНША – Да вы только говорить и умеете. Вот вы все ходите и говорите, говорите. А что говорите? Демон… Какой еще демон? Бог знает, что говорите.

АРСЕНИЙ – Не силен я в мифологии, но ведь есть же хранительницы дома… Впрочем, вы существовали еще до всех этих склочных божков. Вы начало всему. А кладовка ваш алтарь.

АНША – Ну вот, опять. А что такое сказали?

АРСЕНИЙ - Есть в вас что-то демоническое.

АНША - Что же?

АРСЕНИЙ - Да есть что-то. Не знаю, что именно, но определенно есть.

АНША - Ну, да Бог с вами. А этот… Как он здесь появился, покоя нет.

АРСЕНИЙ - Да полно вам! Вы преувеличиваете. Митя милейший человек.

АНША - Вот! Он и вас заворожил. Говорит он складно. Это да. Даже лучше чем вы говорит.

АРСЕНИЙ – Так ведь он поэт. Он мыслит образами.

АНША - Ну, уж это я не знаю. Но только со мной этот номер не пройдет. Не пройдут эти его образы. Не на такую напал.

АРСЕНИЙ - Зря вы на него ополчились. Ей Богу, зря. Тишайший, безобидный человек.

АНША - Да, тихо так шастает везде, не уследишь. Так и стреляет глазами, как судебный пристав. Вот где он сейчас?

АРСЕНИЙ - Кажется, пошел в столовую. А не посмотреть ли вам, на месте ли серебро? Вдруг, как вы изволили выразиться, стянет?

АНША - Как же! Серебро-то я заперла. Я вообще все заперла.

АРСЕНИЙ - Так чего же вы боитесь?

АНША - Как бы он чего не попросил у хозяйки. Он ей совсем голову заморочил.

АРСЕНИЙ - Митя уже полгода здесь живет, и еще ничего не попросил, насколько мне известно.

АНША - А чем дольше голову морочит, тем больше выпросит. А тут еще один бездельник явился.

АРСЕНИЙ - Это вы о ком?

АНША - О ком… Сами знаете. О Суслике. Носится по миру, как будто ему кто пятки жжет. Вот и носился бы. Чего тут-то ему? Раз уж сбежал отсюда, то и нечего.

АРСЕНИЙ – Я думал, он к тетушке на день рождения приехал. Ведь они помирились.

АНША – День рождения… Да он и не вспомнит. Знает, что тут все даром, вот и… Я всегда знала, что из него толку не будет. Но они все так: сначала хозяйка плохая, а потом, когда припечет, возвращаются как миленькие.

АРСЕНИЙ - Так и я ведь уже почти месяц здесь живу.

АНША - Вы другое дело.

АРСЕНИЙ - Это почему же? Вот уж не думал, что хожу у вас в любимчиках.

АНША - Вы к обеду в пиджаке выходите, да и ничего не делаете, а только говорите.

АРСЕНИЙ - Ну и портрет! Спаси, Господи!

АНША – Уж не знаю, чем вы там занимаетесь, но хозяйка вами гордится. Она так и говорит: «Этот человек еще одна звездочка на небосклоне нашей семьи».

АРСЕНИЙ – Звездочка… Я бы предпочел быть галактикой.

АНША – По мне, так будьте чем угодно. Я одного не люблю, когда у хозяйки что-то просят.

АРСЕНИЙ – А вот такого не помню. Не помню, чтобы у нее кто-то что-то просил. Да и нет в этом нужды: наша тетушка щедра, как никто другой.

АНША – Не просят, значит, ждут удобного момента. Вот увидите…

Входит МАЛЬЧИК. Ему лет двенадцать-тринадцать. Славный МАЛЬЧИК с трогательным выражением лица. Но человек, опытный в воспитании детей, сразу бы назвал его змеенышем, чего, возможно, тут же и бы устыдился: ребенок, все-таки. В глазах у мальчишки иногда вспыхивают искорки, то ли предвещающие острый ум, то ли криминальное будущее.
МАЛЬЧИК – Анша, тебя тетушка зовет.

АНША – (засуетилась) Куда делся, ума не приложу.

Входит СУСЛИК. Ему лет двадцать пять, и ничто не вызывает сомнений, что СУСЛИК пофигист и в целом человек легкий. Улыбка не сходит с лица Суслика.
СУСЛИК – Роза еще не вернулась?

АРСЕНИЙ – Кажется, нет. Анша, вы Розу не видели?

АНША – Розу?

МАЛЬЧИК – Анша, тетушка сказала, чтобы ты быстрей шла.

АНША – Не видела я Розу.
АНША уходит.
СУСЛИК – Что с ней такое?

АРСЕНИЙ – Дурной сон приснился.

МАЛЬЧИК – Ее на ночь кто-то в кладовке запер, вот она на всех и дуется.

АРСЕНИЙ – Ну, положим, наша Анша не из тех, кто будет дуться. Как она говорит: «Не на ту напали». Я бы сказал, она несколько озадачена. Вот так я бы сказал.

СУСЛИК – Как же так я мог с Розой разминуться? Но на станции я ее не видел.

АРСЕНИЙ – Она обычно заходит в буфет, пьет там чай. Господи, какое славное место, каждый делает, что хочет. Хочет, идет гулять, не хочет – не идет, хочет - запирает кого-нибудь в кладовку, а не хочет… (оборачивается в строну Мальчика, который разглядывает Суслика) Юноша, а не ваших ли рук это дело?

МАЛЬЧИК – Что?

АРСЕНИЙ – Не вы ли заперли Аншу в кладовке?

МАЛЬЧИК – Я? Зачем?

АРСЕНИЙ – Да, нам с вами этакие проказы не по силам. Для этого мы слишком рассудительны.

СУСЛИК – Пойду, встречу ее.

АРСЕНИЙ – Не советую. Уж не знаю, почему, но она любит ходить одна. Я как-то раз хотел увязаться за ней, только поставил ее в неловкое положение. Пришлось бедняжке придумывать какие-то отговорки. Так что, лучше не ходите. Тогда уж она точно будет рада вам.

СУСЛИК пожимает плечами, садится на стул.
МАЛЬЧИК – (Суслику) Покажи еще раз.

СУСЛИК – Сколько можно?

МАЛЬЧИК – Ну, покажи.
СУСЛИК достает из карманов зажигалку, кошелек и пачку сигарет. Жонглирует. МАЛЬЧИК с восторгом смотрит.
Появляется МИТЯ. Присоединяется к зрителям. МИТЯ довольно неказистый и неопрятный мужчина лет сорока. Одежда потерта, башмаки старые, лицо помято. Видно жизнь была не так милостива к нему. Но жалости он не вызывает. Что угодно, только не жалость. Несмотря на свой такой потертый вид и страдальческую гримаску, иногда пробегающую по его лицу, он, как ни странно, не производит впечатление сдавшегося человека.
МИТЯ – Я бы мог сказать, жалкое зрелище, но только я и сам жалок.
СУСЛИК перестает жонглировать, прячет вещи по карманам.
СУСЛИК – Только я так бокалами жонглирую. Вот это посложнее. Посетители в баре всегда довольны. Долго она на станции бывает?

АРСЕНИЙ – А Бог его знает. Я тут счет времени потерял. Все как один длинный день.

СУСЛИК – И как же я ее проглядел?

АРСЕНИЙ – А может вы ее просто не узнали? Сколько вы не виделись?

СУСЛИК – Лет пять. Да нет, я бы ее обязательно узнал…

МИТЯ – (Суслику) А бармен доходное дело?

СУСЛИК – Не очень. Зато весело.

МАЛЬЧИК – Научи меня так же.

СУСЛИК – Придется. Ведь не отстанешь?
СУСЛИК и МАЛЬЧИК уходят.
МИТЯ – Как там наша сиделица?

АРСЕНИЙ – Ругается. В основном, на вас.

МИТЯ – А я тут причем?

АРСЕНИЙ - Она думает, это вы ее заперли.

МИТЯ – Делать мне нечего. Я эту курицу обхожу, как могу.

АРСЕНИЙ – А из-за чего вчера повздорили?

МИТЯ – Откуда я знаю? Она ходит за мной по пятам и цепляется к каждому пустяку.

АРСЕНИЙ – Не знаю, Митя. Может отчасти и вы в этом виноваты?

МИТЯ – Это в чем же я виноват?

АРСЕНИЙ – Я думаю, можно было быть не таким резким.

МИТЯ – Привычка к скверной жизни. В этом все дело. Это меня испортило. Голод и нищета не делают человека лучше. Смертельное знание бедняков. Вам повезло, вам это незнакомо. Слава Богу, у нас есть щедрая тетушка. Вот еще Аншу отравлю, и заживем.

АРСЕНИЙ – Я этого не слышал.

МИТЯ - Если бы я был доволен всем как вы, я бы был совсем другим человеком.

АРСЕНИЙ – А вот тут вы ошибаетесь. Я собой совсем не доволен. Особенно последнее время. Вот сегодня опять… Сел было за письменный стол, посидел, понял, что не напишу ни строчки. Решил погулять, вдруг что-то в голову придет. Нет, не пришло. И теперь понимаю, что и этот день тоже пройдет впустую как и все другие. Совсем отупел от безделья.

МИТЯ – Зачем вам это?

АРСЕНИЙ – Бес попутал. Подписал договор с издателем. Убедил меня, что мир будет несовершенен без моих воспоминаний.

МИТЯ – Э! Как мне это знакомо! Мелкое тщедушное тщеславие. Сначала робко стоит в уголке, тебе становится его жалко, дружески треплешь его по холке, оно лижет тебе руку, заглядывает в глаза, чувство превосходства заполняет тебя. И вот вы уже друзья, ты уже не можешь бросить его, потому так как пропадет сиротка. Некоторое время тащишься от собственного великодушия и не замечаешь, как эта тварь уже сидит верхом на тебе и погоняет, а ты в мыле скачешь куда-то… В основном к краю пропасти. Вот чем это обычно кончается. Так что, не советую.

АРСЕНИЙ – Через неделю мне надо хоть что-то отправить издателю. Хотя бы план. А у меня ни строчки. Вот вы пишите. Помогли бы.

МИТЯ – Во-первых, я писал стишки. А во-вторых, давно раскаялся.

АРСЕНИЙ - Я про себя могу сформулировать, но написать… Как только берусь писать получается что-то витиевато-туманное. Хочется понятно и просто, а получается на цыпочках как-то. Может, тут нужен какой-то особый прием?

МИТЯ – Вы еще о новых формах вспомните.

АРСЕНИЙ – А что? Почему нет?

МИТЯ – Треплев тоже все о новых формах говорил. И что?

АРСЕНИЙ – Что?

МИТЯ – Чехов убил его. И правильно сделал. Нечего глупости говорить. Нет никаких новых форм.

МИТЯ – Почему вы такой сердитый?

МИТЯ – Я же говорю – привычка к скверной жизни. Хорошо, давайте сначала набросаем тезисы. Что-то вроде манифеста.

АРСЕНИЙ – Ох, не доверяю я этим манифестам. По-моему, манифесты пишутся или от бессилия или от растерянности.

МИТЯ – Как хотите.

АРСЕНИЙ – Нет, нет, это хоть что-то. Давайте попробуем.

АРСЕНИЙ достает блокнот.
МИТЯ – Так. Пишите. Первое – перевешать всех критиков, всех этих ведов всех мастей. Да, и, конечно, журналистов. Это обязательно. Второе…

АРСЕНИЙ – Постойте! Как? Начинать с этого?

МИТЯ – Все равно этим закончите, так уж лучше сразу.

АРСЕНИЙ – Эффектно, но кровожадно как-то. Отпугнет читателя.

МИТЯ - Это ерунда. Главное, всех вовремя перевешать. А то поздно будет. Спохватитесь, а вы уже на кресте, а они все в вас копьями тычут, и отнюдь не из милосердных целей. Помяните мое слово.

АРСЕНИЙ – И все-таки тут надо подумать. К этому я как-то не готов.

МИТЯ – Я тоже в свое время испугался. И вот вы видите перед собой то, что видите.
Наверху, в колосниках слышен шум. Скорее музыка. Тихая, нежная. Она накатывает волной и отступает. МИТЯ поднимает голову вверх.
МИТЯ – А впрочем, Бог с ними со всеми. Вот вы жалуетесь на праздность. А что может быть лучше праздности? А? Я вам отвечу. Ни-че-го! Ничего нет лучше праздности.

АРСЕНИЙ – Помилуйте! Так ведь скучно.

МИТЯ – (подняв указательный палец вверх) Праздность! И от своих слов я не отступлю.
На сцене появляется РОЗА. Девушка лет восемнадцати. Ее можно было бы считать миловидной и даже красивой, особенно, когда она улыбается. Но это с ней бывает не часто. РОЗА резковата в движениях и в словах, и как-то настороженна: маленькая птичка, готовая сорваться с места в случае опасности. А вы знаете, как беспощаден мир к маленьким птичкам. В РОЗЕ много мальчишеского, еще подросткового. Может быть, ей не удастся изжить это никогда, но надежду внушает та незащищенность, граничащая с женственность, когда РОЗА забывает, что надо обороняться от этого мира или, когда совсем растеряна и не знает, как быть.
АРСЕНИЙ – Наконец-то! Вас тут обыскались.

РОЗА – Тетушка знает, что я пошла на станцию.

МИТЯ – А у нас гость.

РОЗА – (взволнованно) Кто?

АРСЕНИЙ – Очень интересный человек. Очень! Вы даже не представляете…

РОЗА – Да кто же? Кто?

МИТЯ – Суслик приехал!
РОЗА явно разочарована.
РОЗА – А-а.

АРСЕНИЙ – (Мите) Ну, зачем? Зачем? Хоть какое-то развлечение было бы.

РОЗА – Так это он почту забрал?
Вслед за РОЗОЙ из-за кулисы появляется КОТЯ. Это молодой человек, лет двадцати пяти. От него так и веет благополучием, здоровьем и спокойной уверенностью. Чистый, открытый взгляд, спортивная легкая походка. Таким обычно везет, такие, как правило, провоцируют удачу, и удача их не обманывает. КОТЯ нерешительно останавливается, оглядывается.
АРСЕНИЙ – (Коте) Добрый день. Чем можем…

КОТЯ – А… Кажется, я заблудился.

АРСЕНИЙ – А что вы ищете?

КОТЯ – Я? Да я… Просто я хотел…

МИТЯ – Беги отсюда пока не поздно.

РОЗА – Он за мной от самой станции шел.

КОТЯ – Ничего подобного. Я просто шел по дороге.

РОЗА – Так ты заблудился или шел по дороге?

КОТЯ – Я шел по дороге, но я думал, что иду к пансионату. Здесь есть пансионат?

РОЗА – На ходу придумывает. Нет здесь никакого пансионата.

КОТЯ – А можно снять комнату?

АРСЕНИЙ – Не думаю. Наша хозяйка чужих не очень-то жалует.

КОТЯ – Значит, нет? Жалко. Но может она сделает исключение?

АРСЕНИЙ – Так вы что, пансионат ищете?

КОТЯ – Да.

МИТЯ – Зря ты меня не слушаешь. Разворачивайся и беги отсюда.

АРСЕНИЙ – Боюсь, ничего не выйдет с комнатой. То есть, комнат полно, но тетушка никогда не пустит чужака в дом.

КОТЯ – Почему? Я бы заплатил.

АРСЕНИЙ – Деньги ей не нужны. А чужих она не любит. У нас, знаете ли, культ семьи. К семье принято относится с уважением. И тут уж ничего не поделаешь.

КОТЯ – А, ну, тогда…

Но КОТЯ не уходит, а топчется на месте.
Слышны голоса.
ГОЛОС ТЕТКИ – У нас до сих пор ничего не готово. А тут еще ты со своими фантазиями. Только образованный человек может позволить себе фантазии, а тебе-то это зачем?
Появляется ТЕТКА, за ней идет АНША. ТЕТКА - пожилая дама, глава семейства. Зовут ее Алиса, но по имени ее никто не называет. Тетка или Тетушка, так к ней обращаются, так называют и за глаза. Ей пятьдесят лет, но выглядит она на все семьдесят, если не старше. Трудно понять, какая она на самом деле: она примеряет на себя то одну, то другую роль. И оттого, прежде всего, кажется несколько манерной.
ТЕТКА – А… Вот где вы все.
ТЕТКА замечает КОТЮ.
ТЕТКА – Нет, нет, не говорите мне! Я сама догадаюсь. Так…
ТЕТКА разглядывает КОТЮ, тот оглядывается на АРСЕНИЯ, который делает успокаивающий жест рукой.
ТЕТКА – Ты сын Анны! Так ведь? Глаза! У тебя глаза Анны.

КОТЯ – Я… Я не совсем…

Тут КОТЯ получает незаметный для окружающих, но ощутимый тычок под ребро от РОЗЫ и замолкает, не успев возразить.
ТЕТКА – Конечно! Копия матери. (поворачивается к остальным) Вы не находите, что это всегда трогательно, когда дети так похожи на родителей? Жаль только, что тебе не достался профиль отца… Но это, наверное, и к лучшему. Что может быть более безнадежным, чем смазливый мужчина. Котя, а как мама?

КОТЯ – Кто?

Снова тычок от РОЗЫ.
ТЕТКА – Она все такая же странная?

КОТЯ – Не знаю…

ТЕТКА – Да ты просто привык. Когда привыкаешь, не замечаешь этих ее заездов. Впрочем, она не более странная, чем все другие, если не присматриваться.
Выходит СУСЛИК с листами в руках.
СУСЛИК – (Тетке) Вы это искали?

ТЕТКА – Слава Богу! Где ты их нашел?

СУСЛИК – В столовой.

АНША – А я так и знала! Какие уж тут демоны! Как же!

ТЕТКА – Перестань заговариваться. И так голова кругом.
ТЕТКА забирает у СУСЛИКА списки, просматривает их.
СУСЛИК приветственно кивает РОЗЕ. Она было делает шаг к нему, но КОТЯ останавливает ее.
КОТЯ – (Розе) Терпеть не могу врать.

РОЗА – Ты что? Знаешь, как огорчишь ее? И так к ней на день рождение опять никто не приедет… А тут… Целый Котя. Ну и имечко!

КОТЯ – Я не Котя! И я не хочу…

РОЗА – Тихо, ты!

ТЕТКА передает АНШЕ списки.
ТЕТКА - Возьми и больше не выпускай из рук. Я не собираюсь снова тратить все свое время на эти поиски. (Коте) Котя, твои родители приедут?

КОТЯ – Я не знаю…

ТЕТКА – Приглашение я им как всегда послала, но если не приедут, я не буду разочарована. Признаюсь, я не очень-то лажу с твоей матерью. А шрам над бровью у нее еще заметен?

КОТЯ – Не очень.

ТЕТКА – Моих рук дело. В детстве мы с ней часто дрались. Она никак не могла простить мне, что я всегда была в центре внимания. Но что делать? Шансов-то у нее никаких не было. Только глаза. Глаза у нее были привлекательны. Но это и все. Она всегда была довольно посредственной девочкой. (поворачивается к Арсению) Я думаю, на этот раз гостей будет как никогда много. После обеда комнаты для всех будут готовы. Хотя, нет. (Суслику) Милый, а ты не согласишься пожить с Котей в одной комнате? Мы поселим вас в мансарде. (не дожидаясь ответа) Вот и хорошо. Анша, за мной!
ТЕТКА и АНША уходят.
АРСЕНИЙ – (Коте) Лихо вы!

КОТЯ – Да это как-то помимо меня случилось.

МИТЯ – Ну и влип ты, парень.

КОТЯ – Это почему же?

СУСЛИК – А ты кто?

КОТЯ – Я…

РОЗА – Он Котя.

КОТЯ – Но…

АРСЕНИЙ – А чем вы, собственно, не довольны? Вы же хотели тут остаться.

КОТЯ – Да, но не так.

РОЗА – Хочешь, я все рассказу тетушке?

КОТЯ – Не надо!

РОЗА – Сам не знаешь, чего хочешь.
Наверху, в колосниках снова слышен шум. Скорее музыка. Тихая, нежная. Она накатывает волной и отступает.
КОТЯ – Что это?

АРСЕНИЙ – Ветер, наверное.

КОТЯ – Похоже на музыку.

СУСЛИК – (Розе) А я бы тебя не узнал, если бы встретил на станции.

РОЗА – Это ты забрал почту?

СУСЛИК – Да. Банально, но так и хочется сказать, что ты расцвела.

РОЗА – Уже сказал. Что там было?

СУСЛИК – Где?

РОЗА – Да в почте же!

СУСЛИК – Откуда я знаю?

РОЗА – Письма были?

СУСЛИК – Кажется.

РОЗА – Кажется… (наклоняется, чтобы поправить сандалию) Ремешок оторвался. Думала, по дороге потеряю сандалию.

СУСЛИК – Давай, посмотрю.

РОЗА – Котя, а ты у нас как по сапожному делу?

КОТЯ – Никак. И не называй меня Котей.

РОЗА – (направляется к кулисе) Котя! Котя! Котя!

КОТЯ – А тебя как зовут?

РОЗА – Роза.

КОТЯ - Роза? Это что, имя что ли?

РОЗА - А почему бы нет? Хорошее имя.

КОТЯ - Роза – это имя для пожилой женщины. Те, кого зовут Роза, уже рождаются пожилыми.

КОТЯ - А тебя-то как зовут? Котя! Котя! Котя!
РОЗА, КОТЯ и СУСЛИК направляются к кулисе.
МИТЯ – Ни фига у него не выйдет.

АРСЕНИЙ – Вы о чем?

МИТЯ – Нас ждет прелестнейшая любовная драма. Вы чувствуете, как уплотняется воздух? Только ни фига не выйдет у этого Коти. Роза та еще штучка.

АРСЕНИЙ – Роза очень милая барышня. Разве что несколько диковата.

МИТЯ – Помрет старой девой.

АРСЕНИЙ – (желая переменить тему) Опять сегодня ничего не напишу. Издатель меня засудит.

РОЗА идет, оглядываясь на двух своих спутников, пока ТЕТКА не окликает КОТЮ.
ГОЛОС ТЕТКИ – Котя!
КОТЯ без удовольствия останавливается.
ГОЛОС ТЕТКИ – Котя, зайди ко мне.
РОЗА разводит руками, что может означать и «сочувствую» и «так тебе и надо» и они с СУСЛИКОМ скрываются. КОТЯ идет на голос ТЕТКИ. АРСЕНИЙ и МИТЯ исчезают в темноте.

Сцена 2
ТЕТКА и КОТЯ.
ТЕТКА – Котя, ты не мог бы осмотреть Митю. С ним бывают обмороки. Стоит и вдруг – хлоп. Ни с того, ни с сего, на ровном месте. Я боюсь, как бы он, падая, не ударился обо что. Да и куда это годится, вот так падать ни с того, ни с сего. Сам-то он ни на что не жалуется. Удивительно сильный человек. Но я за него боюсь. Не знаю, что с ним, но это точно не эпилепсия. Про эпилепсию я прочитала все, что могла.

КОТЯ – Но я… Чем я-то могу ему помочь?

ТЕТКА – Как это, чем? Ты же врач.

КОТЯ – Нет, я работаю в телефонной компании.

ТЕТКА – Странно. Мне говорили, что сын Анны врач. Но у меня столько племянников.. Троюродных, четвеюродных и еще Бог знает, каких… Я могла и перепутать. Роза тоже учится на врача, но пока закончила только первый курс, так что от нее толку никакого. Если мой муж вырвется на мой день рождения… Вот это блестящий врач. Но ты-то должен это знать. Он непременно приедет на мой день рождения. Дела вынуждают его жить в городе, но на мой день рождения он обязательно вырвется. А почему ты не стал врачом? В нашей семье все хотят стать врачами. По крайней мере, так всегда было.

КОТЯ – Я крови боюсь.

ТЕТКА – Да, да. Все хотят, но не всем дано. Хоть ты и не врач, все равно хорошо, что нашел время приехать.

КОТЯ – У меня отпуск.

ТЕТКА – Как это мило. Нет, я очень тронута. Взять отпуск ради моего дня рождения. Я очень тронута. Обязательно напишу открытку твоей матери. Знаю, она мне не ответит, но я все равно напишу. Семья должна держаться вместе. Жалко, что твои родители, кажется, другого мнения. И хорошо, что ты не берешь с них пример. По-видимому, семья для них не очень-то много значит.

КОТЯ – Просто у отца много работы. Я уже и не помню, когда он отдыхал в последний раз.

ТЕТКА – А чем он сейчас занимается?

КОТЯ – (осторожно) Все тем же.

ТЕТКА – Я так и знала. Что за радость всю жизнь просидеть в сарае в обнимку с какими-то деревяшками? Ты не представляешь, каким красавцем был твой отец. Фотографии этого не передают. Не очень умен, но обаятелен. На это Анна и купилась. Мы все думали, что у него хотя бы хватит ума использовать свою внешность, но нет, он стал краснодеревщиком. Мой муж хотел пристроить его в одну организацию: что-то там за здоровый образ жизни. Всего-то надо было: сидеть за столом и мило улыбаться, но он, видите ли, хотел уединения. И вместо того, чтобы сделать прекрасную карьеру, объездить весь мир, он запер свою семью в этом захолустье. Зато, наверное, у вас вся мебель дома в идеальном состоянии?

КОТЯ – Я как-то не замечал. Можно, я пойду?

ТЕТКА – А ты не очень-то разговорчив.

КОТЯ – Ну, да.

ТЕТКА – Хорошо хоть ты деревяшками не занялся. И рада, что ты, наконец, познакомишься с семьей. У нас обычно собирается человек пятьдесят, не меньше. Это замечательно, когда семья так дружна. И такая редкость. Я только молю Бога, чтобы не приехала эта полоумная Маргарита. Она носит какие-то дикие балахоны. Весь обед полощет свои рукава во всех тарелках, а потом вся гостиная в жирных пятнах. В конце концов, она даже не член семьи! Она была замужем за твоим дядей Александром всего полгода, а потом он, бедняжка, умер. Я думаю оттого, что понял, на ком он женился. Ты знал дядю Александра?

КОТЯ – Только по фотографиям.

ТЕТКА – Так вот куда они делись! Значит, их Анна утащила. А ведь она знает, как мне все это дорого. Нарочно, чтобы мне досадить. Нет, я напишу ей не открытку, а письмо. Сколько это может продолжаться? Какая-то нелепая детская вражда. В нашем возрасте это уже смешно. Как ты считаешь?

КОТЯ – Да. Но мама говорит о вас только хорошее. (снова порывается уйти) Я хотел посмотреть свою комнату…

ТЕТКА – Не торопись. Анша должна еще ее подготовить. Да, твоя мать… Интересно, так что же она говорит обо мне?

КОТЯ – Что вы прекрасный человек.

ТЕТКА – Я так и знала! Дежурная фраза! Когда хорошего сказать нечего, а плохого говорить не хочется. Но я не сержусь на нее. В детстве я бывала слишком несправедлива к ней. Мое превосходство было так очевидно, а ты знаешь, какими жестокими могут быть дети. Так чем ты там занимаешься?

КОТЯ – Я служу в телефонной компании. Занимаюсь маркетингом.

ТЕТКА – Все это как-то бездушно. Ты не находишь?

КОТЯ – Да нет. Я много общаюсь с людьми, много езжу.

ТЕТКА – А это хорошо. Но лучше бы ты был врачом.

КОТЯ – Я крови боюсь.

ТЕТКА – Да, да, ты говорил.
Входит АНША. В руках у нее почта: пара журналов, несколько рекламных проспектов, несколько конвертов.
АНША – Все готово.

ТЕТКА – Хорошо, иди, Котя. Но после обеда я бы хотела поговорить с тобой. Мне так не нравится эта ситуация с твоей матерью. Надо нам, наконец, помириться. Обещай не убегать после обеда. Знаю я вас мальчишек.

КОТЯ – Обещаю.

ТЕТКА – Да, твоя комната наверх по лестнице. Ты не заблудишься, там всего одна дверь.

КОТЯ выходит.
ТЕТКА забирает у АНШИ почту, начинает просматривать ее, изредка отвлекаясь, когда особенно сердится на АНШУ.
ТЕТКА – Где Мальчик?

АНША - Сидит у себя в комнате.

ТЕТКА – Странный он. Тебе не кажется? Или сидит у себя в комнате или гуляет с Арсением. Общение с Арсением ему, конечно, на пользу, хотя толку из мальчишки все равно не будет. Слишком он уж бука. Не знаю, другие дети шалят, кричат, бьют что-нибудь. А этот… Может, он болен?

АНША – Здоровый он. Ест за троих. Аппетит хороший, значит, здоровый.

ТЕТКА – Как у тебя все просто. Человек, знаешь ли, не корова, чтобы только есть. Может, у Мальчика душевная травма? Не понимаю, почему его мать решила отправить его на лето ко мне. Может, она снова решила выйти замуж? Одному Богу известно, что такое молодая и ветреная мать. Может, там через день новый папа? Он ведь ничего не рассказывает. Такой скрытный мальчик. Для тебя-то это все так, мерехлюндии, кожа у тебя толстая, а у мальчишки может жизнь не сложится. Странно, что он не шалит. В его возрасте это так нормально.

АНША - У нас и без него есть, кому шалить.

ТЕТКА – Вот ты опять за свое! Для прислуги у тебя слишком скверный характер. Слишком скверный. И как только я столько лет терплю тебя?

АНША – Да потому что с вами больше никто не уживется.

ТЕТКА – И прекрати мне дерзить! Прекрати! Пожалуй, надо бы взять за правило, раз в неделю запирать тебя в кладовке.

АНША – Так еще и не то будет! Вот он тут еще поживет, совсем освоится, увидите, что будет.

ТЕТКА – Знаешь, таких женщин как ты называют «скважина». Не знаю почему, пришло в голову. Неужели ты вправду считаешь, что это Митя тебя запер?

АНША – А кому ж еще? Как раз по его характеру.

ТЕТКА – Не придумывай. Да, он сложный человек. Но невероятно талантлив. Невероятно! Вот уж в этом-то я разбираюсь. Я всегда могу отличить талантливого человека от посредственности, даже, если этот талант пока еще ни в чем не проявился. Талант – это то, что отличает нашу семью от всех других. Талант и чутье к таланту. А когда человек талантлив, приходится со многим мириться.

АНША - Что-то не припомню я за ним подвигов.

ТЕТКА - Это потому что ты мир как сквозь щелку видишь. Для тебя всего-то и отличий: пыльно - не пыльно, блестит – не блестит, есть пятно или все белоснежное. И, слава Богу. И большего от тебя никто и не ждет. Только не надо влезать туда, где ты ничего не понимаешь.

АНША - Уж как защелкивается задвижка на двери кладовки, это-то я понимаю.

ТЕТКА - Ты вечно хлопаешь дверьми, как будто они твои первые враги. Наверное, хлопнула, как всегда, задвижка и слетела. И хватит об этом.
ТЕТКА просматривает почту, задерживается на одном конверте, распечатывает его, читает. Читая, она приходит все в большее и большее волнение.
ТЕТКА – (скорее сама себе) Нет, вы только подумайте! (Анше) Найди-ка Розу, и поскорее.
Порыв ветра, сопровождаемый музыкой, льющейся сверху, колышет свет, и он, затухая, а потом, вновь разгораясь, смещается с ТЕТКИ и АНШИ на РОЗУ и СУСЛИКА.

Сцена 3
СУСЛИК и РОЗА. СУСЛИК занимается сандалией РОЗЫ, что-то ковыряя там перочинным ножом.
РОЗА – Что там?

СУСЛИК – Сейчас посмотрим.

РОЗА – Значит, в почте были письма?

СУСЛИК – Я же говорю, не знаю. Были какие-то конверты. Может быть и счета. Я не посмотрел. А ты что, письмо ждешь?

РОЗА – Нет. Ну что? Плохо дело?

СУСЛИК – Да нет, починим.

РОЗА – Ты, наверное, все умеешь?

СУСЛИК – При моей кочевой жизни иначе нельзя.

РОЗА – Откуда ты сейчас? Я слышала, ты работал в баре в Аргентине.

СУСЛИК – Это было три года назад. А последние полгода я был в Марокко. Перебивался в одном ресторанчике.

РОЗА – Хорошо там?

СУСЛИК – Интересно. Только, когда недолго. Дольше, чем полгода нигде не выдерживаю. А ты чем занимаешься?

РОЗА – А как ты думаешь? На врача учусь.

СУСЛИК - Ах да! Куда же мы от семейных традиций? И как тебе?

РОЗА – Тоска. И потом мне плохо в городе. Я бы навсегда осталась здесь.

СУСЛИК - Ты серьезно?

РОЗА - Нет, конечно. Ты же знаешь тетушку. Она кого угодно с ума сведет. Сам-то сбежал. Да, как она тебя встретила?

СУСЛИК – Нормально. Всего-то раз сто сказала, что я неблагодарный, хоть и не виноват в этом, так как у меня был непутевый отец, тоже бродяга. Говорят, она не всегда была такая. Только после того, как ее муж бросил.

РОЗА - А ты не знаешь, что у них там случилось?

СУСЛИК - Нет. По-моему, никто не знает.

РОЗА - Я и в город уехала, потому что не могу больше слушать все эти рассказы, что вот-вот вернется ее муж, что дела его задерживают, но уж на ее-то день рождения он обязательно… Все же знают, что он никогда не приедет. И жалко ее и страшно. Думаешь – ну все, умом тронулась, но нет: все, что не касается ее мужа, она понимает лучше других. Когда мне сказали, что у нас гость, я подумала, что и правда ее муж приехал.

СУСЛИК - По-моему, ты испугалась.

РОЗА - Тебе показалось. Когда столько лет слышишь: вот приедет, вот приедет… А если действительно приезжает, вот тут, пожалуй, и растеряешься. Я знаю, тетушка добрый человек, но иногда ее совсем невозможно выносить. И с моей учебой - это все ее затея.

СУСЛИК – А ты брось.

РОЗА – С ума сошел? Это ее доконает. Она и так все время твердит мне, что я ее последняя надежда. Ты посмотри, как она состарилась. Ведь ей только пятьдесят, а выглядит на все семьдесят.

СУСЛИК – Но меня-то она простила. Пару лет поворчит, а потом простит.

РОЗА – Я не такая смелая, как ты. Я бы с удовольствием жила вот в таком доме за городом, вела бы дом…

СУСЛИК - Да, дом, любящий муж, дети. Тебе бы это пошло. Ты и правда расцвела.

РОЗА - Вот только не начинай. Мне плевать, расцвела я там или нет. Что от этого толку, когда я тащу эту жизнь, как баржу, груженую песком. Все говорят, что молодость – лучшее время жизни. Что-то я этого не замечаю.

СУСЛИК – Неужели тебе никто не говорил, что ты красивая? Да у тебя, наверное, полно поклонников.

РОЗА – Ходит один. Ходит, жалобно так смотрит и все вздыхает. Тоска.

СУСЛИК – Тебе не нравится, когда тебя любят?

РОЗА – Я не знаю, что мне нравится. И вообще, хватит. Давай сюда, раз не можешь починить.
РОЗА забирает у СУСЛИКА сандалию.
СУСЛИК – Тут суровая нитка нужна. Слушай, а поедем со мной? Мир увидишь.

РОЗА - Из-за барной стойки? Нет, не по мне это - путешествовать. Я слишком домашняя. Нет, не хочу я никуда уезжать. Я хочу, чтобы у меня был такой же дом, но свой. Я бы там жила и принимала гостей.

СУСЛИК – То есть ты хочешь стать тетушкой?

РОЗА – (Роза не просто удивлена, а поражена) Что? Я это сказала? Вот ужас-то! Господи! Что же мне делать?

СУСЛИК – Придумаем что-нибудь. Я пока поживу здесь…

ГОЛОС АНШИ – Роза! Роза!

РОЗА – Ну, вот! Наверняка тетушка меня ищет. Что еще там у нее?
РОЗА идет на голос АНШИ. Проходит мимо МИТИ и АРСЕНИЯ, скрывается, а мы остаемся с ними.

Сцена 4
МИТЯ и АРСЕНИЙ играют в кости, сидя на полу.
АРСЕНИЙ – Не понимаю, почему я все время соглашаюсь играть с вами в эту идиотскую игру.

МИТЯ – Прошу прощенья, но игра не идиотская, а дурацкая. Есть разница.

МИТЯ кидает кости. Потом внимательно смотрит на них.
МИТЯ – Что, фигура?
АРСЕНИЙ наклоняется к костям.
АРСЕНИЙ – Нет. Вы еще и играть-то никак не выучитесь.

МИТЯ – А зачем? Вы-то на что? Мое дело кинуть.

АРСЕНИЙ – Так чем же идиотская игра отличается от дурацкой?

МИТЯ – Идиотская она и есть идиотская, а дурацкая… О! В дурацкой игре есть что-то от судьбы. Этакое волнующее ощущение.

АРСЕНИЙ кидает кости, смотрит на них.
АРСЕНИЙ – Генерал выпал!

МИТЯ – Странно, по всему вам не должно везти.

АРСЕНИЙ – Это почему же?

МИТЯ – А вы никакого отношения к судьбе не имеете. Нет вокруг вас этого напряжения.

АРСЕНИЙ – Я в судьбу не верю. Это так же как с Богом: просто люди хотят оправдать свою неразумность. Какое еще напряжение? Эти ваши шаманские штучки… Вы бы лучше пошаманили, чтобы вам везло.
Входит Котя.
АРСЕНИЙ – Присаживайтесь, родственничек.

КОТЯ – Я даже как-то пообвыкся. Вот только мне не очень нравится, что тетушка критикует моих родителей.

МИТЯ – Не сходи с ума: они не твои родители.

КОТЯ – А вот даже жалко. Мне здесь нравится. Хотел свою комнату посмотреть, сказали вверх по лестнице, а тут целых три лестницы. Ну и домище!

МИТЯ – Играть будешь?

КОТЯ – Я не знаю правил.

МИТЯ – Это ничего. Арсений знает. Ты главное кидай.

КОТЯ – А вы, значит, Митя? Тот, что в обмороки падает?

МИТЯ – Уже доложили? Падал, падаю и буду падать. И никто мне тут не указ. Это мое личное дело.
МИТЯ кидает кости.
МИТЯ – А сейчас фигура?

АРСЕНИЙ – Нет. Неужели так трудно запомнить все фигуры?

МИТЯ – У меня память плохая. Это все от скверной жизни. Жизнь препоганая штука. И чем дальше, тем хуже. А поэту жить сейчас совсем незачем. Воздух не тот.

АРСЕНИЙ – (кидает кости) Пирамида.

МИТЯ – Если бы не знал вас, решил бы, что вы жульничаете.

АРСЕНИЙ – Может, и жульничаю.

МИТЯ – Э, нет! Хоть вы тут и открещиваетесь от Бога, вы-то человек религиозный, ваша религия этика, и ничего уже тут не поделаешь. И почему вам так везет? Вот чем на жизнь зарабатывать, а не мемуары писать. Не время сейчас для писательства. Воздух не тот. Время не то.

АРСЕНИЙ – Нет, я этого не понимаю. Причем тут время? Вот если посмотреть на жизнь с точки зрения молекулы…

МИТЯ – Какое это имеет отношение к реальной жизни?

АРСЕНИЙ – Какое? Но я-то существую.

МИТЯ кидает кости.
МИТЯ – Фигура?

АРСЕНИЙ – Свит.

МИТЯ – Ого! И я не промах. Ладно, валяйте ваши завиральные идеи. Это иногда даже забавно.

АРСЕНИЙ – Так вот, с точки зрения молекулы ничего не меняется: что миллион лет назад, что тысячу, что сейчас – все то же самое. Вот какую книгу я бы хотел прочесть. Но пока такой не встретил.

МИТЯ- А это потому, что если какой чудик и захочет написать такую книгу, пока он сидит и воображает себя молекулой, какой-нибудь засранец вроде меня, возьмет да и прихлопнет его. Просто так, для смеху.

АРСЕНИЙ – Молекулу прихлопнуть нельзя.

МИТЯ – А писателишку можно. Еще как можно.

КОТЯ – А мне кажется…

МИТЯ – Не лезь, у нас тут семейное дело.
АРСЕНИЙ кидает кости.
МИТЯ – Фигура?

АРСЕНИЙ – Нет, мимо.

МИТЯ – Ха! Добро пожаловать на грешную землю!

АРСЕНИЙ – Иногда мы с вами совсем не совпадаем.

МИТЯ – Это потому что вы небожитель, а я персть земная. Такие как вы нужны, чтобы из таких как я не получались законченные подонки. Так я просто гнусный тип, который вредит в основном самому себе, а без вас бы точно подонком стал. Вы меня уравновешиваете. (Коте) Скоро и ты станешь странненьким.

АРСЕНИЙ - Не пугайте человека.

КОТЯ - Это почему же я стану странненьким?

МИТЯ - А тут вся семейка чокнутая. При всем к вам уважении, Арсений. Но вы ведь самый странненький из всех. Интересно, к обеду вино подадут, или эта ведьма опять его зажмет.

АРСЕНИЙ - Вот вы опять к Анше цепляетесь.

АРСЕНИЙ - Это потому что мы друг без друга не можем. Она такое же животное, как и я. Мы одной крови.

Появляется МАЛЬЧИК.
МИТЯ – (внимательно смотрит на Мальчика) А ну, подойди сюда.

МАЛЬЧИК - Чего?

МИТЯ - Подойди, говорю.
МАЛЬЧИК не трогается с место, МИТЯ сам подходит к нему, тянет носом.
МИТЯ - Я еще на расстоянии унюхал. Дураками всех считаешь?

АРСЕНИЙ - Да оставьте вы мальчика в покое.

МИТЯ - Это не мальчик, а змееныш. Знаете, что он сейчас делал? Курил. А потом почистил зубы. Только зря старался. Одежда-то вся сигаретами пропахла. Я сразу унюхал.

МАЛЬЧИК - Ничего я не курил. Это Суслик. А я просто рядом с ним сидел.

МИТЯ - Врешь ведь. И вино, наверное, втихую пьешь. То-то Анша его запирать стала.

АРСЕНИЙ – Не надо вам так волноваться, а то опять плохо будет.

МИТЯ – Как это мне не волноваться? Если в этом доме что происходит, то обязательно виноват я.

МАЛЬЧИК – А Анша тетушке на тебя жаловалась. Я слышал. Вот выселят тебя.

МИТЯ – Черта лысого! Никуда я не уеду. Некуда мне ехать.

АРСЕНИЙ – Юноша, мне это показалось, или вы действительно подслушивали?

МАЛЬЧИК – Не подслушивал я, просто они говорили громко.

МИТЯ – Выселят! Только попробуй еще это сказать! Хватит с меня голодухи!

АРСЕНИЙ – Митя, а почему бы вам не устроиться на работу? Я бы мог…

МИТЯ – Ну уж нет! Поэта из меня не получилось, а больше никем я быть не хочу! Ха! А может, и получилось! Только этот поганый мир не достоин! Не достоин! Поняли? Для кого писать? Для кого, я вас спрашиваю?

АРСЕНИЙ – Ну-ну, Митя, не надо так.

МИТЯ – Да плевал я…

Появляется СУСЛИК.
СУСЛИК – (увидев кости) А! Возьмете?

МИТЯ – Садись, а то Арсений меня все время обыгрывает. Может, ты тоже невезучий? А то мне одному скучно.

АРСЕНИЙ – (стараясь отвлечь Митю от Мальчика) Ну, расскажите нам, где бывали, что видели.

СУСЛИК – А что рассказывать-то?

КОТЯ – Ты Розу не видел?

СУСЛИК – Она у тетки.

МИТЯ – Почему-то очень хочется в Варанаси.

СУСЛИК – А я был там. Только не работал. Путешествовали с другом.

МАЛЬЧИК отходит в сторону и устраивается на расстоянии от компании.
КОТЯ – Это в Индии?

СУСЛИК – Ага. На берегу Ганга. Там хорошо. Вечером, когда монахи проводят церемонию…

МИТЯ - Нет, я хочу туда, где покойников сжигают. Это должно быть похоже на ад.

СУСЛИК - Есть что-то. Сначала кажется, что все как-то уж слишком обыденно. Так… работают себе люди и работают. А потом вдруг очень хочется стать самим собой. Стряхнуть с себя все лишнее.

МИТЯ - Тогда это точно ад. Ад и должен быть таким. Стань тем, кто ты есть.
МИТЯ принимает картинную позу.
СУСЛИК – (Мите) Что-то ты сегодня бледный. Белый совсем.

МИТЯ – Значит, хлопнусь скоро.

АРСЕНИЙ – А врачу не хотите показаться.

МИТЯ - В гробу я их видел.

СУСЛИК – Тем и кончится.

МИТЯ – Накаркаешь.

КОТЯ – Тетушка сказала, что приедет ее муж…

МИТЯ – Ха!

КОТЯ – Он врач.

СУСЛИК – Не приедет он.

АРСЕНИЙ – Только не надо говорить об этом тетушке. Это ее огорчит.

МИТЯ – Она об этом знает. И все об этом знают. Он ее давно бросил. Но положено делать вид, что он приедет.

СУСЛИК – А потом будет праздничный ужин…

МИТЯ - И все будут молчать, как будто кто-то помер, а не родился.

СУСЛИК - А потом у тетушки разболится голова, и она уйдет к себе.

АРСЕНИЙ - А на следующий день будут воспоминания о прежних днях рождениях, лет двадцать тому назад, когда за столом было полно народу. Печально все это.

МИТЯ – Интересно, а сегодня за обедом подадут вино?

СУСЛИК – Так мы играем или нет?

АРСЕНИЙ – Тогда все сначала. (отдает Суслику кости) Ваша очередь.

МИТЯ – (поворачивается к Мальчику) Только попробуй накляузничать.

МАЛЬЧИК показывает МИТЕ язык.
СУСЛИК кидает кости.
МИТЯ – Фигура?

АРСЕНИЙ – Свит.

МИТЯ – Ну, ты мужик! Теперь вы вдвоем меня обыгрывать будете?
МАЛЬЧИК уходит. Никто этого не замечает.
КОТЯ - А мне это даже нравится.

МИТЯ – Чего?

КОТЯ – Да все по-семейному как-то: цапаетесь, дружите, скелеты в шкафу.

МИТЯ - Ага, ему тут цирк.

СУСЛИК – А у тебя дома, что, не так?

КОТЯ – У нас все чинно. У нас не принято демонстрировать эмоции. Мне всегда казалось, что это правильно. Да потом у нас и не происходит ничего такого. Но врать я все равно не люблю.

МИТЯ – Ничего, привыкай. Здесь все врут. При всем к вам уважении, Арсений.
Где-то наверху опять словно музыка. КОТЯ поднимает голову наверх. Остальные как будто не слышат ничего.
КОТЯ – Вот, опять. Что это?

СУСЛИК – А Бог его знает. Там всегда что-то шумит.

МИТЯ бросает кости.
МИТЯ – Фигура?

АРСЕНИЙ - Нет.

МИТЯ – Я и говорю, судьба!

КОТЯ – (Суслику) А тебе не интересно, что там?

СУСЛИК – А что там может быть?

КОТЯ – Не знаю. Но я бы слазил, посмотрел.

МИТЯ оглядывается, но МАЛЬЧИКА уже нет.
МИТЯ – Куда делся этот паршивец?

АРСЕНИЙ – Он хороший мальчик. Мы много разговариваем. Интересуется математикой.

МИТЯ – Математикой? Подозрительно это, очень подозрительно. (Коте) Да, что б ты знал, ты сидишь рядом с великим человеком.

АРСЕНИЙ – Ну, какой я же великий? Не преувеличивайте. Просто я обнаружил пару забавных вещей, которые пойдут на пользу техническому прогрессу. А вы чем занимаетесь?

КОТЯ – Служу в телефонной компании.

МИТЯ – Даже не продолжай.

КОТЯ – Тетушке тоже не понравилось.

СУСЛИК – А что тут может понравиться?

АРСЕНИЙ бросает кости.
АРСЕНИЙ – Сада! Сада выпала! Митя, друг мой, а вы опять проигрываете.
Снова порыв ветра, сопровождаемый музыкой, колышет свет.
КОТЯ – Ну, вот опять.

Сцена 5
ТЕТКА сидит, в руках у нее письмо. РОЗА стоит, понурив голову.
ТЕТКА – (читает) «Моя милая девочка»… Скажите, пожалуйста! «Моя милая девочка».

РОЗА – Чего вы от меня хотите?

ТЕТКА – Так вот почему ты каждый день бегаешь на станцию.
РОЗА молчит.
ТЕТКА – Зачем ты это сделала?

РОЗА – Я не делала ничего плохого. Он сам меня разыскал. Мы общаемся. Мне интересно с ним. Вот и все.

ТЕТКА – Поразительный эгоизм!

РОЗА – Я приехала в город совсем одна. Мне даже страшно сначала было.

ТЕТКА – Ты так говоришь, как будто я о тебе совсем не забочусь.

РОЗА – А знаете, что делает ваша подруга, у которой я живу? Она шпионит за мной! Подслушивает по телефону, роется в моей сумочке.

ТЕТКА – Значит, у нее на то есть причины. Значит, она тебе не доверяет. Я просила ее присмотреть за тобой.

РОЗА – И поэтому я прихожу туда только ночевать. Вечером или сижу в библиотеке или гуляю по улицам. Я уже давно чемпион гуляния по улицам. Мне никогда не было так страшно. И так одиноко.

ТЕТКА – Почему ты не общаешься со своими ровесниками? Я надеялась, ты заведешь друзей. Нормальных друзей.

РОЗА – А я не знаю, о чем с ними говорить. Они все придурки. Я всю жизнь провела здесь и видела только взрослых людей и детей, которых сюда присылают на лето. О чем я могу говорить с этими полоумными? Они все или хохочут как ненормальные или сплетничают. Мне с ними скучно.

ТЕТКА – Ничего, привыкнешь. А общаться с ним я тебе запрещаю. Пообещай мне, что этого больше не будет.
РОЗА молчит.
ТЕТКА – Я жду.

РОЗА – Нет, я не могу этого обещать.

ТЕТКА – Надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется покинуть мой дом. Навсегда.

РОЗА – Но почему? Почему?

ТЕТКА – Я не требую любви к себе, а только хоть сколько-нибудь уважения. О признательности и благодарности я даже не говорю. Бог с ними.

РОЗА – Но я люблю вас. Да, по-своему люблю. И я вам благодарна, за то, что вырастили меня, за то, что вы дали мне. Но ведь эта такая давняя история Почему не забыть ее?

ТЕТКА – Ты все сказала?

РОЗА – Нет. Я мало что могу сказать. Потому что я не очень-то умею говорить. У меня были лучшие учителя, и тут я на голову выше своих ровесников, но лучше бы вы меня отдали в интернат, потому что все, чему меня научили, не имеет никакого отношения к жизни.

ТЕТКА – Ты не понимаешь, о чем ты говоришь! Если бы я отдала тебя в интернат, ты бы никогда не простила мне, что я лишила тебя дома.

РОЗА – Может быть и так. Я же сказала, что не умею говорить. Вы всегда это делали за меня. Вы и решали все за меня: что мне любить, что не любить, чем заниматься… (передразнивая Тетку) «Роза, я заказала этот виноград специально для тебя. Ведь ты его так любишь.» Да не люблю я его! Это вы любите виноград!

ТЕТКА – Ты хочешь, чтобы я чувствовала себя виноватой?

РОЗА – Нет, нет. Наверное, я действительно что-то не то говорю. Мне кажется, что вы и правы и неправы одновременно. Вы с детства твердили мне: «Будь мужественна, Роза. Будь мужественна». Я не понимала, почему. Я не понимала, почему вы не разрешали называть вас мамой. А мне так этого хотелось. Но тогда вы все сделали правильно. Когда мне было лет двенадцать, и до меня дошло, что те двое людей с фотографии, которая всегда стояла в моей комнате, и есть мои настоящие родители, и что я никогда их не увижу, потому что их давно нет, вот тогда мне и понадобилось мужество.

ТЕТКА – (протягивает Розе руку) Бедная моя девочка. Ты тогда так плакала.

РОЗА – (садится у ног Тетки, утыкается ей в колено) Но я была не одна. Вы… вы… Я благодарна, что вы сохранили для меня мать. И мне нравится, что я так похожа на нее.

ТЕТКА гладит РОЗУ по голове.
ТЕТКА – Надеюсь, не во всем. Твоя мать была слабой женщиной.

РОЗА – Разве это недостаток?

ТЕТКА – Нет, но это доставляет слишком много хлопот окружающим. Слишком много.

РОЗА – Значит, вы тоже слабая.

ТЕТКА – Что?

РОЗА – Почему вы сами не хотите быть мужественной? Вы же научили меня этому. А сами? Вы все время говорите о нем, вы ждете, что он приедет. И все, чтобы не огорчать вас, поддакивают. Сколько это может продолжаться? Ведь все давно кончено. Он никогда не приедет. И вы это знаете.

ТЕТКА – (отстраняет Розу) Я думаю, тебе самое время остановиться.

РОЗА – Ну, уж нет. Бунтовать, так бунтовать. Хоть что-то я должна сделать сама.

ТЕТКА – Роза, просто у тебя сейчас такой возраст…

РОЗА – А что такое с моим возрастом? Хороший у меня возраст. Слава Богу, хоть что-то соображать начала.

ТЕТКА – Тогда что ты бесишься? Постой, постой! А не ты ли Аншу в кладовке заперла?

РОЗА – Аншу? Не-ет, если бы я и решила кого-то запереть, то вас. Да, вас. Я бы вас на цепь посадила! Интересно, смогли бы вы тогда манипулировать теми, кто зависит от вас? Их немного, но сколько удовольствия! Да?

ТЕТКА – Роза, не смей!

РОЗА – Мне с ним интересно. Я таких людей никогда не встречала. Да, собственно, кого я видела? В основном родственников. И то тех бедолаг, кому больше податься некуда, как только сюда. И они готовы выслушивать любой бред, лишь бы была крыша над головой и кусок хлеба. А оказалось, мир такой большой. Кого вы из меня хотели сделать? Свою копию? А ведь чуть было не получилось. Он меня избавил от этого. Вы заменили мне мать, а в нем я нашла отца. Мы не так часто виделись. Иногда мы ходили в театры, на выставки. А когда я бывала у них дома, мы много разговаривали. Обо всем. У него такая добрая жена… (Роза осекается, испуганно смотрит на Тетку) Простите.

ТЕТКА словно каменеет.
ТЕТКА – А теперь тебе следует подняться к себе, собрать вещи и уехать. Я буду оплачивать твою учебу, и присылать тебе деньги. Столько, сколько нужно. Но здесь я тебя не хочу больше видеть. Никогда.

РОЗА – Простите. Мне не надо денег, и учиться я больше не буду.

ТЕТКА – Ты делаешь очередную глупость.

РОЗА – Нет. Я должна сама… Я хочу сама. В конце концов, это моя жизнь. Мне жаль, что мы так расстаемся.

ТЕТКА – Уйдешь ты, наконец, или нет?
РОЗА было уходит, но РОЗА останавливается, как будто ее осеняет.
РОЗА – Черт!

ТЕТКА – Прекрати ругаться и выметайся.

РОЗА – Черт! Черт! Черт! А ведь я каждый раз попадаюсь на одну и ту же удочку! Черт!

ТЕТКА – Я сказала, прекрати ругаться!

РОЗА – Не надо было отсылать меня в город, жила бы здесь в вакууме. Черт! За что же я вас все время благодарю? За то, что вы меня взяли к себе, когда я в год осталась сиротой? Вы сделали то, что сделал бы любой нормальный человек. Это нор-маль-но! И за это я по нескольку раз в день должна вам в пол кланяться?

ТЕТКА – Положим, ты не очень-то и кланяешься. Но в одном ты права, я вырастила тебя в вакууме, раз ты считаешь, что это нормально. Иди, иди к людям, поживи среди них. Тебе быстро все объяснят. Ты думаешь, он поддержит тебя? Ошибаешься! Ты будешь одним из зрителей этого прекрасного спектакля, где он всегда играет главную роль. А потом занавес закроется и – хлоп, ты останешься с носом, как и многие другие. Он найдет себе другую игрушку и быстро забудет о тебе. Иди, иди, это будет тебе хорошим уроком.

РОЗА – Нет, вы меня не испугаете. И все равно, спасибо.
РОЗА уходит. ТЕТКУ скрывает темнота сцены.

Сцена 7
РОЗА идет по сцене, поглощенная своими мыслями пока, в буквальном смысле, чуть не налетает на КОТЮ.
РОЗА – Напугал!

КОТЯ – А я ищу тебя. Слушай, я не знаю, сколько еще продлится вся эта нелепая ситуация…

РОЗА – Мне надо идти.

КОТЯ – Если бы не эта путаница, когда приходится притворяться не тем, кто ты есть, я бы тут с удовольствием остался. Мне здесь нравится. Я ведь действительно шел за тобой от станции.

РОЗА – (она выглядит растерянной и подавленной, и ей все равно, что скажет Котя, лишь бы скорее он отпустил ее) Да, да…

КОТЯ – Я не собирался сходить с поезда. Я ехал… Да это неважно, куда я ехал! Только я все заранее знаю, что там будет! О чем будем говорить, что делать по вечерам и что будет на завтрак. Понимаешь - все! (Роза машинально кивает) А тут вижу, по перрону идет девушка, и утро такое какое-то особенное, а над холмами розовое облако. Совсем розовое.

РОЗА – Какое облако?

КОТЯ – Да Бог с ним, с облаком. Хотя и облако тоже важно. Я понял, что если сейчас не сойду, и не познакомлюсь с тобой, я пропал. Совсем пропал. И я сошел с поезда. Мне почему-то показалось, что ты специально вышла на перрон, чтобы встретить меня. Чушь, конечно. Я где-то читал: молодой человек из окна поезда видит девушку, которая идет по тропинке, и ему хочется оказаться рядом с этой девушкой. Только он не сошел с поезда.

РОЗА – А где Суслик?

КОТЯ – Ты же не слушаешь меня!

РОЗА – Слушаю. Розовое облако. Так ты не видел Суслика?

КОТЯ – (разочаровано) Он играет в кости. А мне показалось, ты хотела, чтобы я остался.

РОЗА – Да, конечно. Да нет, мы все рады тебе. И тетушка… Мне надо поговорить с Сусликом. Я уезжаю. Прямо сейчас.

КОТЯ – Тогда я тоже уеду.

РОЗА – Нет, это огорчит тетушку. Ты останься. Я тебя прошу, останься. Ведь опять к ней на день рождения никто не приедет. Останься.
Появляется СУСЛИК.
СУСЛИК – Котька, ты не хочешь…
РОЗА не дает договорить СУСЛИКУ, и кидается ему на шею.
СУСЛИК – Что случилось?
РОЗА повисла на СУСЛИКЕ, уткнувшись ему в плечо.
СУСЛИК – Роза, что случилось?

РОЗА – Я поссорилась с тетушкой.

СУСЛИК – Ерунда. Кто с ней не ссорился? Завтра и не вспомните.

РОЗА – Она меня выгнала. Я в городе встречалась с ее мужем, и она узнала.

СУСЛИК отстраняет РОЗУ и внимательно смотрит на нее.
РОЗА – Вот только не делай такое лицо. Терпеть не могу, когда ты притворяешься удивленным. Я же тебя спрашивала, есть ли в почте письма. Там было его письмо. Мне. И она прочитала его. Запретила мне общаться с ним. А я… О, Господи1 Я такого наговорила! Теперь все.

СУСЛИК – И что ты собираешься делать?

РОЗА – Уеду.

СУСЛИК – А потом?

РОЗА – Не знаю. Но только к подруге тетушки я больше не вернусь. И от денег я отказалась.

СУСЛИК – Вот что… Иди, попроси у нее прощенья. Она, конечно, заведет шарманку, что ее никто не уважает и в грош не ставит, но ты же знаешь…

РОЗА – Нет, нет, что ты! Я такого наговорила. Сама от себя не ожидала. Нет, нет, я ей даже на глаза показаться не смогу. Господи, что я наделала?

ГОЛОС МИТИ – Суслик, твоя очередь!

СУСЛИК – (Розе) Подожди, я сейчас кину, а то он не отстанет.
СУСЛИК убегает.
КОТЯ – Почему ты мне не сказала?

РОЗА – Что?

КОТЯ – Что тебе нужна помощь.

РОЗА – Это наше семейное дело. Тебя это не касается.

КОТЯ – Интересно, когда я вам нужен, так я сразу Котя и близкий родственник, а нет, так я чужой. Давай уж держаться какой-нибудь одной версии.

РОЗА – Тебе-то что я плохого сделала?

КОТЯ – Я хочу тебе помочь.

РОЗА - Спасибо, но не надо.

КОТЯ – Но почему? У меня есть своя квартира. Или я могу снять для тебя, чтобы ты жила отдельно. Хоть тут все и прохаживаются по поводу моей телефонной компании, но я неплохо там зарабатываю. И мне нравится моя работа.

РОЗА – Послушай, оставь меня в покое. Я не хочу еще и с тобой ссориться. На сегодня хватит.

КОТЯ – Я не очень хорошо разбираюсь в ваших семейных делах, но что там за история с мужем тетушки? Это все так серьезно? Тебе обязательно уезжать?
РОЗА молчит.
КОТЯ – Ах да, я забыл, что я чужой!

РОЗА – Просто я тоже решила, наконец, сойти с поезда.

Входит СУСЛИК. РОЗА кидается к нему.
СУСЛИК – (обнимает Розу) Ума не приложу, что делать. А? Образуется как-нибудь. Мы поедем с тобой путешествовать.

РОЗА – Ты же знаешь, я не люблю путешествовать.

СУСЛИК – Это совсем другое путешествие. Мы наймемся на круизный лайнер. Это как свой дом, только он движется. Будем болтаться по морям. Год или два. Хочешь?

РОЗА – Ага.

СУСЛИК – Я научу тебя жонглировать бокалами.

РОЗА – Да. Я хочу увидеть Атлантический океан.

КОТЯ наблюдает за всем этим без удовольствия. Он пару раз даже открывает рот, чтобы вставить слово, но что-то останавливает его.
СУСЛИК – Тихий лучше. Там солнца больше.

РОЗА – Хорошо. Тогда я не буду брать теплые вещи?

СУСЛИК – Да, не надо.

РОЗА – У меня есть шляпа вот с такими полями.

СУСЛИК – Возьми с собой.

РОЗА – Я быстро, я сейчас соберусь.

РОЗА уже улыбается во весь рот. Она убегает, чуть ли не вприпрыжку.
КОТЯ – Бред какой-то!

СУСЛИК – Что?

КОТЯ – Я так понимаю, девчонке жить негде, а ты ей «жонглировать бокалами». Действительно, странная семейка.

СУСЛИК – Знаешь, я в баре столько исповедей выслушал. Нет в жизни ничего такого, что стоило бы серьезного разговора. Все равно это одни лишь слова.

КОТЯ – Но только здесь не бар, а она не твой пьяный клиент. Я мог бы помочь Розе.

СУСЛИК – Помоги.

КОТЯ – Она не хочет.

СУСЛИК – Тогда не помогай.

КОТЯ – Мне Роза не безразлична. Даже больше. И это не просто слова.

СУСЛИК – Тогда женись на ней.

КОТЯ – Об этом еще рано говорить.

СУСЛИК – Тогда не женись. Да делай, что угодно, только не будь ты таким серьезным. Рано или поздно все образуется. Вот увидишь. Я тоже пять лет назад с тетушкой поссорился, уехал. Два года каждую неделю посылал ей открытки. Два года она не отвечала, а потом как-то написала. И видишь, все нормально. И с Розой так будет.

КОТЯ – Мне же от нее ничего не надо, я только хотел помочь. Ведь ты же не будешь наниматься ни на какой круизный лайнер. Зачем ты ей голову морочишь?

СУСЛИК – Есть такие умники, которые считают, что человеку нужна надежда. Так вот, что я тебе скажу – ерунда все это. Человеку нужна иллюзия. Только иллюзия.

КОТЯ – И где же ты понабрался такой мудрости? По барам?

СУСЛИК – Понимал бы! Любой бар, даже самый паршивый есть храм мудрости, где в жертву приносятся человеческие души. А? Надо будет Мите это рассказать. Ему понравится.

КОТЯ – Трепло. Какое же ты трепло!

СУСЛИК – Может и так. Но я и сам поверил в этот лайнер. А ведь и, правда, было бы хорошо. Теперь надо поверить во что-то другое. И надо было тебе встревать!

КОТЯ – Треснуть бы тебя посильнее, чтобы в себя пришел.

СУСЛИК – Ну, что мне сделать, чтобы ты был доволен?

КОТЯ – Это безответственно, вот так…

СУСЛИК – Хочешь, залезем наверх, посмотрим, что там шумит?

КОТЯ – Оставь Розу в покое. И не морочь ей голову своими иллюзиями.

СУСЛИК – Нет, правда, давай залезем наверх.

КОТЯ – Пообещай, что не будешь морочить Розе голову.
Появляется АНША. Вид у нее озабоченный.
АНША – Я так и знала, что все пойдет прахом. Все к тому шло. Арсения не видели?

СУСЛИК – Он с Митей.

АНША идет дальше, что-то бормоча себе под нос. КОТЯ и СУСЛИК постепенно скрываются в темноте сцены, и мы слышим продолжение диалога.
СУСЛИК – Нет, правда, давай залезем.

КОТЯ – Да отстань ты!

Сцена 8
АНША подходит к МИТЕ и АРСЕНИЮ, которые играют в кости. Рядом сидит МАЛЬЧИК, наблюдает за игрой. МИТЯ кидает кости.
МИТЯ – Фигура?

АРСЕНИЙ – Увы.

МИТЯ – (поднимает голову на Аншу) Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос.

АНША – (Мите) Кому другому было бы стыдно. (Арсению) Я вам говорила, не будет покоя в доме.

АРСЕНИЙ – Анша, не говорите загадками. Что там еще?

АНША – А вы думали! Хозяйка Розу выгнала, а у меня обед еще не готов.

АРСЕНИЙ – Что значит – выгнала? В нашей семье «выгнала» может иметь, по меньшей мере, десять значений.
Входит КОТЯ, устраивается рядом с МИТЕЙ.
АНША – Выгнала и значит - выгнала. А сама заперлась в комнате и не выходит. Арсений, вы бы сходили к ней, узнали, что там.

АРСЕНИЙ – Как вы себе это представляете? Я приду, спрошу: «Что случилось?», она мне ответит: «Ничего», или: «Пожалуйста, не вмешивайтесь», и я уйду. Так и будет.

МИТЯ – И что же, мы сегодня останемся без обеда?

АРСЕНИЙ – Я думаю, к вечеру они помирятся.

АНША – Вы бы все-таки сходили к хозяйке. У нее такое лицо было… Не понравилось мне ее лицо.
МИТЯ поворачивается к МАЛЬЧИКУ.
МИТЯ – Эй, что там произошло?

МАЛЬЧИК - Я не знаю.

МИТЯ - Врешь ведь, как всегда. Наверняка подслушивал. Давай, выкладывай.

МАЛЬЧИК - Ничего я не знаю.

КОТЯ - Роза в городе встречалась с мужем тетушки.

МИТЯ - А ты откуда знаешь?

КОТЯ - Роза сказала. Она сейчас вещи собирает.

АРСЕНИЙ – Да-а. Вот именно Розе этого и не надо было делать.

АНША – Надо бы хозяйке банки поставить. Это помогает.

АРСЕНИЙ – Ой, как нехорошо. Нехорошо как получается-то. Действительно, надо с тетушкой поговорить. Только я в таких делах теряюсь.

МИТЯ – Арсений, я пойду с вами.

АНША – Как же! Так я тебя к хозяйке и пустила!

МИТЯ – Ты сейчас должна быть на кухне и готовить обед.

АНША – Как же!

АРСЕНИЙ – А где Суслик?

АНША – С него-то что? Не серьезный он. (кивает на Котю) Пусть этот идет.

МИТЯ – Нет, мне это нравится! Она еще и командует! Вот я яду-то подсыплю! Подсыплю яду! Действует только на глупую прислугу. Есть у меня такой.

АНША – (Арсению, не обращая внимания на Митю) Так сходите.

КОТЯ – А я зачем пойду?

АРСЕНИЙ – Мне нужна поддержка. Пойдемте, Котя, пойдемте.

МИТЯ – Вот я яду-то подсыплю! Подсыплю!
Сверху что-то сыпется. АРСЕНИЙ стряхивает пыль с головы, смотрит наверх.
АРСЕНИЙ – Суслик, что вы там делаете?

КОТЯ – Залез все-таки. (кричит) И что ты хочешь этим доказать?

Вместо ответа снова сыпется пыль.
КОТЯ – (кричит) Слезай, идиот, не сержусь я на тебя.

АНША – И этот туда же. Вот уж как пойдет все кувырком, так не остановишь.

МИТЯ – Чего это он?

КОТЯ – А назло мне. (кричит) Слезай, сорвешься.

МИТЯ – Что ты разорался? Полазит, полазит, да слезет. Чем еще тут заниматься? (кричит) Суслик, что там интересного?

ГОЛОС СУСЛИКА – Еще не разобрался.

Выходит РОЗА. В руках у нее шляпа с большими полями.
РОЗА – Суслика не видели?

АНША – (указывая наверх) А вон он.

РОЗА - (смотрит наверх) О, Господи! Суслик!

АРСЕНИЙ – Анша, у вас есть лестница? Мне кажется, он там застрял.

КОТЯ – (кричит) Суслик, слезай!

АНША – В пристройке.

АРСЕНИЙ – Надо принести.

КОТЯ – (кричит) Суслик, хватит уже!

Выходит ТЕТКА.
ТЕТКА - В этом доме будет когда-нибудь покой? Почему все так кричат?
ТЕТКА смотрит наверх.
ТЕТКА - Суслик, зачем ты туда забрался?
Сверху слышен треск, как будто что-то сломалось. Все ахают.
ТЕТКА – (повышает голос) Суслик, сейчас же…
Сверху снова треск и на сцену обрушивается тело Суслика.
Тут есть два способа: либо на каждом спектакле жертвовать по актеру, либо задействовать куклу, которую потом подменят живым актером.
Все, кроме МАЛЬЧИКА, бросаются к телу, окружают его. Тут и можно сделать подмену.
ТЕТКА – Что вы все столпились? Дайте ему воздуха! Роза! Ты же врач! (смотрит на оторопевшую Розу и безнадежно машет рукой) А! Дайте ему воздуха. Арсений, пощупайте пульс.
СУСЛИКА (обязательно актера, измазанного красной краской, чтобы зритель убедился, что это не кукла) выносят на авансцену. АРСЕНИЙ склоняется над ним.
АРСЕНИЙ – Я не врач, но, думаю, все.

ТЕТКА – Отойдите от него, если ничего не понимаете. Анша, вызови доктора. Нет, лучше отнести его в комнату. Да осторожно же!

СУСЛИКА поднимают и уносят. Остается только МАЛЬЧИК. Он смотрит на оброненную РОЗОЙ шляпу, поднимает ее, надевает на голову, и идет вслед за всеми.